Одним из важных итогов Первой мировой войны стало появление на карте Европы множества новых государств. Немудрено: распалось несколько империй, на обломках которых и возникли «национальные республики». У многих имелась своя предыстория.
В период Гражданской войны поляки требовали у красных и у белых именно вот такие границы, плюс «вассальную» УНР с Киевом. Это про амбиции. Я еще не говорю про «Междуморье» и «Прометеизм».
Польша была достаточно древним государством, но многочисленные противники и поведение местной элиты «подвели» эту страну, которую поделили более сильные соседи — Австрия, Пруссия и Россия (разделы Речи Посполитой). Поляки несколько раз пытались добиться независимости путем вооруженных выступлений, но безуспешно.
Первая мировая война вновь обострила «польский вопрос», потому что и русские, и германцы, и австрийцы пытались как-то использовать проблему в своей агитации. Так, Германская и Австро-венгерская империи якобы собирались освободить поляков «от гнета русского царизма». Разумеется, речь шла только о «российских поляках».
Не отставал и Николай II, который планировал, при благополучном исходе войны, создание расширенной Польши (за счет территорий Австрии и Германии). Но, разумеется, эта Польша находилась бы в составе Российской империи. В обсуждаемом «на высшем уровне» проекте 1916 года полякам собирались гарантировать свободу внутреннего устройства, без всяких ограничений для религии и языка. Но, вопреки распространенному ныне мнению, до победы было еще далеко, что признавал сам Николай II:
«Достижение Россией созданных войною задач, — обладание Царьградом и проливами, равно как и создание Польши из трех её ныне разрозненных областей, — еще не обеспечено...» (с) Приказ Государя Императора по армии и флоту, 12 декабря 1916 года.
Ну а потом сами знаете, Февральская революция, кризис центральной власти, развал Русской армии, политические разборки и начало Гражданской войны.
Собственно, фактически независимость Польши признало Временное правительство, причем сделало это на удивление быстро — сначала к «польскому народу» обратился Петроградский совет (14 марта 1917 года). Но Временное правительство не особо отставало: 16 марта 1917 года независимость Польши признало и оно. Причем сделало это в таком, знаете, «торжественно-пафосном» стиле:
«Верное соглашениям с союзниками, верное общему с ними плану борьбы с воинствующим германизмом, Временное правительство считает создание независимого Польского государства, образованного из всех земель, населенных в большинстве польским народом, надежным залогом прочного мира в будущей обновленной Европе.
Соединенное с Россией свободным военным союзом, Польское государство будет твердым оплотом против напора срединных держав на славянство...» (с) Журнал заседаний Временного правительства, 16 марта 1917 года.
Тут, однако, был «маленький нюанс»: полякам давали независимость, но в обмен надеялись на военный союз (равноправный, прошу заметить). В дальнейшем, большевики и белогвардейцы, признавая (точнее, подтверждая) независимость Польши, не просили даже этого.
Проблема была в том, что полякам хотелось не просто какую-то свою Польшу. Им хотелось «Вторую Речь Посполитую», которая стала бы главенствующей силой в Восточной Европе. Короче, амбиций у ребят хватало.
И, самое главное, в условиях бардака и войны «всех со всеми», поляки довольно быстро создали достаточно многочисленные, не затронутые «революционным развалом» вооруженные силы.
Хотя, откровенно говоря, силы эти создали даже не поляки. Их создали... Россия, Германия, Австро-Венгрия. Мы ведь помним о взаимных обещаниях, «сладких пряниках»?
Здесь история напоминает Чехословацкий корпус, на мой взгляд. Чехи ведь тоже в условиях всеобщей «тотальной свободы» держались вместе, потому и «навели шороху» на востоке России, оказавшись наиболее боеспособной силой на тот момент. Поляки тоже, обладая, кстати, солидным боевым опытом, свои национальные части не развалили. И, пользуясь лучшей дисциплиной, стали преследовать свои цели.
Большевики же независимость Польши безусловно признали. Я вам даже больше скажу, лично В. И. Ленин, А. В. Луначарский, В. Д. Бонч-Бруевич в начале 1918 года озаботились... сохранением польской культуры («Декрет об охране предметов старины и искусства, принадлежащих польскому народу»).
Белогвардейцы тоже признавали независимость Польши, рассчитывая на совместные боевые действия против большевиков. Однако, поляки выдвигали что красным, что белым такие требования, от которых и комиссарам, и офицерам становилось как-то не по себе. В частности: восстановление Польши в границах 1772 года, плюс фактическое вмешательство во внутренние дела страны (от белых требовали самоопределения ряда областей, от красных — созыва Учредительного собрания и отказа от Коминтерна).
И красные, и белые в этом отношении сходились: «угнетенная Польша», получив независимость, моментально решила стать местным угнетателем. Требуя за свою помощь или хотя бы лояльность высокую плату.
Напрасно советский нарком иностранных дел Г. В. Чичерин пытался установить нормальные дипломатические отношения с Польшей и заключить полноценный мир. Поляки согласились на негласное временное перемирие лишь тогда, когда ВСЮР А. И. Деникина наступали на Москву. А в 1920 году поляки возобновили наступление.
Потому попытки представить «межвоенных» поляков как беззащитных добрых дядюшек всегда вызывала у меня вопросы. Лозунг «Даешь Варшаву» в 1920 году был лишь следствием поведения поляков на протяжении 1918 — 1920 гг. Недаром даже ярые белогвардейцы П. Н. Врангеля радовались успехам РККА на Польском фронте...
Тёмный историк. ЯндексДзен.
Свежие комментарии