Генерал от кавалерии и атаман Всевеликого войска Донского Пётр Николаевич Краснов может считаться одним из наиболее одиозных деятелей казачества (и, в широком смысле, белого движения). Еще в период Гражданской войны он опирался на поддержку Германской империи, что вызывало негативное отношение у многих других белых деятелей (которые считали себя союзниками Антанты).
В дальнейшем бывший донской атаман уедет в Германию, получит местное гражданство, напишет много книг и, в конце концов, будет восхвалять Адольфа Гитлера. Будучи начальником «Главного управления казачьих войск» в годы Великой Отечественной войны.
Любопытно, что биография П. Н. Краснова могла бы оборваться еще в конце 1917 года. Ведь уже тогда он решил помочь свергнутому А. Ф. Керенскому вернуть власть.
Выступление Керенского — Краснова в ноябре 1917 года провалилось: малочисленных донских казаков тогда практически никто не поддержал. Да и сами они не хотели сражаться за Керенского, как и правое офицерство. Для будущих белых Александр Фёдорович Керенский стал предателем, после подавления Корниловского выступления.
В итоге казаки поехали домой, а П. Н. Краснов оказался у большевиков. Согласно мемуарам самих большевиков, те его... отпустили, под честное слово. В дальнейшем коммунисты часто вспоминали этот «акт гуманизма», оправдывая «красный террор» и систему заложничества.
Но, что характерно, о произошедшем мы знаем из ряда мемуаров. В которых есть несколько версий случившегося. Сегодня я хотел бы показать вам мнения советских деятелей и мнение самого П. Н. Краснова. И поразмыслить на тему того, почему будущего донского атамана и пособника нацистов, ярого врага большевиков, тогда красные все-таки отпустили. И так, вот что пишут большевики:
«После ряда бесплодных попыток ворваться в Питер, где навстречу ему было произведено юнкерами восстание, генерал Краснов вынужден был сдаться, но был отпущен на честное слово, а Керенский сбежал навсегда с политического горизонта России...» (с) В. А. Антонов-Овсеенко. Записки о гражданской войне. Том 1. 1924 год.
«Мы и так уже достаточно проявили актов милосердия. Мы можем вспомнить пример генерала Краснова, который в Смольном клялся словами русского генерала, что он не изменит рабочим и крестьянам...» (с) Н. В. Крыленко. За пять лет: 1918-1922 гг., 1923 год.
Как видите, «по свежим следам» важные деятели большевиков сумели написать довольно много. И это хорошо, ведь и В. А. Антонов-Овсеенко, и Н. В. Крыленко будут расстреляны, оба — в 1938 году. Между прочим, первый тогда был командующим Петроградским военным округом, второй — вообще стал последним Главнокомандующим старой армии. Так что кое-что они знали, многое даже успели написать.
По показаниям большевиков получается, что будущего атамана П. Н. Краснова действительно отпустили под честное слово. Правда, не уточняется, куда именно отпустили: на Дон, за границу, на службу, на петроградскую квартиру П. Н. Краснова (она у него была). Или уточняется?
И да, и нет. Пропуск П. Н. Краснову выписала еще одна пара «веселых деятелей», М. Я. Лацис (да, тот самый известный в дальнейшем чекист, тоже потом будет приговорен к «высшей мере») и А. Д. Садовский. Однако точное место там не уточняется. По-видимому, П. Н. Краснов этим воспользовался.
«Предъявителю сего, генерал-майору Краснову предоставлено право свободного отъезда к его воинской части в город [не указан]
Председатель А. Д. Садовский Секретарь М. Я. Лацис.» (с) Петроградский военно-революционный комитет. М., 1966. Т. 2.
В одном все источники (включая самого П. Н. Краснова) совпадают: в Петрограде тогда был страшный бардак. Основная масса вооруженного народа вообще вела себя пассивно и не желала воевать вообще ни за кого. Точнее, не понимала, зачем оно нужно, друг в друга стрелять. Матросы болтали с казаками, «Викжель» (организация железнодорожников) пыталась в посредничество на переговорах, с обеих сторон бойцов приходилось уговаривать на стрельбу, звучали предложения избавиться от Керенского и потом пойти валить Ленина.
Керенский пытался предложить свои условия, его, разумеется, вообще никто не слушал. Павел Ефимович Дыбенко предлагал (видимо, в шутку, но потом ему это могло аукнуться в 1938) обменять Ленина на Керенского. Короче, настоящее «революционное веселье».
Положение Керенского и Краснова оказалось таким, что их никто не поддержал, что признал и сам генерал:
«Ни один солдат не встал за Временное Правительство. Мы были одиноки и преданы всеми...» (с) П. Н. Краснов. На внутреннем фронте. 1921 год.
Но положение было крайне своеобразным и у большевиков, что они охотно описывали в мемуарах, тот же Антонов-Овсеенко, согласно которому собственно петроградский гарнизон только «сочувствовал» матросам и отрядам Красной гвардии. Но воевать не шел. Власть действительно «валялась под ногами», большевики её только-только подняли. Но у них еще не было ни регулярной РККА (напомню, она появилась в феврале 1918 года), ни ВЧК (появилась в декабре 1917 года), ни крепкой власти на местах.
Казаков следовало отправить домой как можно скорее, а суровое наказание генерала П. Н. Краснова могло бы нарушить «договоренности». Настроение масс тогда вообще было во многом миролюбивым. Казаки не хотели воевать за Керенского, но когда речь зашла о его выдаче, то раздавались голоса о том, что бывшего «Халифа на час» отдать большевикам можно, но тоже с гарантиями, что Александра Федоровича не тронут. Но Керенский убежал, Краснов остался. В свою очередь, большевики в лице Дыбенко обещали, что Краснова не тронут, даже арестовывать не будут.
По воспоминаниям П. Н. Краснова, его, конечно, отпустили, но временно, до выяснения обстоятельств участия Краснова в выступлении казаков. Между тем, будущий атаман давил на Крыленко как раз наличием у Петрограда лояльных казаков (которые еще не уехали). Сами большевики были обеспокоены слухами о якобы приближающемся отряде А. М. Каледина (донской атаман до Краснова).
На этом фоне П. Н. Краснова отпустили именно в его «питерскую квартиру». Мимоходом Краснову даже пытались предложить, через подчиненного (полковника Сергея Петровича Попова, который потом будет служить в пронемецком Русском охранном корпусе из белоэмигрантов, в период Второй мировой), должность у большевиков. Это версия генерала.
Что характерно, Краснов описывает еще одну занятную историю: на выходе из Смольного его защищали одни матросы, а пытались устроить самосуд — другие. Штрих довольно любопытный: получается, что за многие акты террора несли ответственность именно разгоряченные «революционные толпы», тогда как сами большевики эту волну негодования (а иногда и бессудных расстрелов) пытались как-то сбить, выдавая охранные бумаги и даже лояльных матросов. И даже специальный транспорт.
«Только простите, я вас отправлю на автомобиле скорой помощи, так менее приметно. А то сами понимаете, народ-то какой! А людей я вам дам надежных. Ребята славные...» (с) неизвестный матрос гвардейского экипажа П. Н. Краснову. На внутреннем фронте. 1921 год.
В общем, согласно Краснову, честного слова он не давал, но большевики его отпустили на квартиру (и фактически спасли от самосуда). Петр Николаевич дождался освобождения ряда своих офицеров (тоже характерно) и на машине «с компанией» рванул на Дон.
По его словам, вовремя: вскоре на квартиру генерала пришли красногвардейцы, якобы от самого Троцкого и вроде как с заданием арестовать Краснова. Но кто его знает, может это были криминальные элементы или же отряд не от Троцкого. Может и не было никакого отряда, в конце концов, это лишь слухи и частные воспоминания.
История показательная, не из-за поведения Краснова или Дыбенко с Крыленко. Прежде всего, она отражает состояние российского общества на тот период: «верхи не могут, низы не хотят», «власть валяется под ногами» и никто ничего не понимает, полное фактическое безвластие. Самое главное, что Гражданской войны никто особо не хотел, по крайней мере, на тот момент.
В конце концов, даже если принять во внимание версию П. Н. Краснова, то что мешало большевикам подержать его под арестом пару-тройку дней и потом отдать «неправильным» матросам (разве что понимание своего ещё пока не особо устойчивого положения)? Но они этого не сделали.
Столкновение же казаков с «красным центром», на мой взгляд, было предопределено (хотя тоже радикализация сторон тоже произошла не сразу).
Причин много: и немецкое наступление (которое некому было останавливать), и специфический уклад казачества (отношения центра и окраин), и социальное расслоение на Дону (земельный вопрос), и бегство «корниловцев», и действия красногвардейских отрядов.
Фигуру Краснова при таком раскладе переоценивать не стоит: на его месте мог быть какой-нибудь А. П. Богаевский или К. К. Мамантов, если бы биография П. Н. Краснова завершилась бы в Петрограде...
Тёмный историк.
Свежие комментарии