Мне был задан вопрос, почему же так получилось, что до сих пор не стали широко известными документы, которые могли бы пролить свет на судьбу наших пленных красноармейцев, погибших в польских лагерях в 20-е годы.
На самом деле, странного здесь ничего нет.
В советское время, то есть в 20-е и 30-е годы об этом старались не говорить, потому что тогда пришлось бы разбираться, по чьей же вине наши войска попали в варшавский котел. Для нашего командования это была очень больная и щекотливая тема.К тому же тогда считалось вполне в рамках правил, что "польские буржуи" нас не жалеют. Так же как и румынские, или прибалтийские. Все это прекрасно вписывалось в картину классовой борьбы. Собственно, и мы тоже не церемонились с классовым врагом. Катынский расстрел - это четкая иллюстрация обострения классовой борьбы. И этого многие и до сих пор не понимают. Ведь на самом деле трагедия Катыни заключается не в том, что мы расстреляли там пленных польских офицеров, а в том, что мы расстреливали там своих сограждан (эти земли вошли в состав СССР), как классовых врагов. Иначе говоря мы их расстреляли не как чужих, а как своих. Изъяли, так сказать, чуждый элемент. Тем более, среди расстрелянных офицеров были те, кто еще меньше года назад встречал наших солдат на Кресах (Западной Украине и Беларуссии) совсем недружественным огнем. А большую часть вообще составляли представители польской жандармерии. Поэтому с точки зрения СССР ничего особенного там и не произошло. Ведь наших же убивают и убивали, почему же мы не можем вести борьбу такими же средствами? Кто же тогда знал, что в новые вегетарианские времена кому-то потребуется расковыривать эту болячку?
Вот поэтому у нас до сих пор нет ни списков наших пленных красноармейцев, нет даже документально подтвержденной численности. Просто долгое время это была тема, о которой наши генералы и маршалы говорить не любили.
Кроме того, у советских людей был несколько иной масштаб рассмотрения событий. Мы не рассматривали происходящее через призму личных трагедий. Речь шла о массах, и только о массах. И это такая национальная традиция. Отдельный человек всегда был лишь винтиком огромного социального механизма. И в этом масштабе не было места для пестования погибших, как это происходит сегодня. Отсюда и то множество безымянных и братских могил. В те времена это считалось вполне нормальным - быть захороненным со своими товарищами в каком-то лесочке, овражке, пригорке. Это уже в 60-е годы, когда стал создаваться культ Великой Отечественной войны, стали появляться поисковые отряды. Замечу, после гражданской войны никому и в голову не приходило, что надо разыскивать могилы павших красноармейцев. А тем более совершать их перезахоронения - это совершалось лишь ради символики. Для создания памятника, как места поклонения. Но никто не ставил задачу похоронить всех красноармейцев гражданской войны. Тем более, религиозный аспект во внимание вообще не принимался. Да он и раньше не принимался во внимание. Неужто всех павших русских воинов под Аустерлицем отпели в отдельных могилах? Или повезли их домой? Да кому нужны были эти Титы, Ваньки, Илюшки? Отпели всех разом, захоронили, и никакие безутешные крестьянские вдовы - Акулины или Авдотьи - не ездили на их могилки. Собственно, даже сам по себе мемориал на этом месте решили поставить лишь в 1901 году. А возвели его вообще в 1912 году.
Предвидя гневные комментарии, проясню свою позицию. Я не считаю так называемый Катынский расстрел (так называемый потому что расстреливали сразу в нескольких местах нашей страны, в том числе и в Калининской области в Медном, которое и под оккупацией-то почти не успело побывать.) преступлением, исходя из реалий того времени. В те времена это было абсолютно нормальным явлением. И не только в СССР. В качестве примера приведу операцию "Катапульта", когда в том же 1940-м году англичане расстреляли своих вчерашних союзников-французов. Заметьте, не вчерашних врагов, а - союзников. В польские же расстрельные списки попали прежде всего жандармы и офицеры, которые не отказались от продолжения борьбы с СССР.
Владимир ГЛИНСКИЙ.
Свежие комментарии