Тридцатого сентября 1941 года началась операция «Тайфун», в ходе которой нацисты должны были захватить Москву. Командующие вермахта верили в успех наступления и отмахивались от тревожных предупреждений. А потом оказалось, что они не приняли в расчет один важный нюанс.
Целью начавшегося 30 сентября 1941 года генерального наступления вермахта был разгром «ядра вражеских сил, стоящих между нами и Москвой». Битва у Вязьмы и Брянска, закончившаяся окружением советских войск, вселяла на надежду на успех. А потом начался дождь.
ифры были красноречивы и не давали повода для оптимизма: за первые три месяца войны против Советского Союза, начавшейся 22 июня 1941 года, германские сухопутные войска потеряли полмиллиона убитыми и тяжелоранеными, а это каждый третий солдат. Из 3,6 тысячи задействованных в войне танков лишь треть оставалась на ходу. Горючего в прифронтовой полосе не хватало: тем, что осталось, каждую машину можно было заправить всего два половиной раза.
Однако эти тревожные сообщения ничего не изменили: генерал-полковник Франц Гальдер (Franz Halder) был полон решимости закончить войну уже осенью 1941 года. Целью операции «Барбаросса», с которой и началось немецкое наступление, был разгром и уничтожение противника. Начальник генерального штаба сухопутных войск верил, — Красная Армия понесла еще более тяжкие потери, чем вермахт.
Действительно, только в ходе крупных летних боев в немецкий плен попало 1,5 миллиона советских солдат, и как минимум полмиллиона погибло. Советскому генеральному штабу пришлось списать по меньшей мере 5,5 тысячи танков. Однако и тут ожидания Гальдера не оправдались: Красную Армию нельзя было назвать разбитой.
В этой обстановке 30 сентября 1941 года началась операция «Тайфун», генеральное наступление на Москву. Немцы хотели не столько захватить сам город, сколько разгромить «ядро вражеских сил, стоящих между нами и Москвой». «Киев (где вермахт взял в плен 660 тысяч советских солдат — Прим. Die Welt) был лишь рукой, которую мы отрубили, эта же операция должна сломать хребет противнику», — писал Гальдер жене.
С ним многие соглашались. Оптимистичный настрой Гальдера разделял генерал-квартирмейстер сухопутных войск Эдуард Вагнер (Eduard Wagner), который командовал всем тыловым обеспечением и поэтому был прекрасно информирован о действительных возможностях немецких войск: «Думаю, через четыре недели мы сможем одержать большую, то есть решающую победу».
Для наступления на Москву командование сухопутных войск сосредоточило на среднем отрезке восточного фронта 78 дивизий численностью почти два миллиона человек. К советской столице направили большинство моторизованных соединений, то есть танковых дивизий и других войск быстрого реагирования. Даже группе армий Север пришлось передать Центру свое самое важное танковое соединение. Танковая группа сохранилась лишь на юге: Гитлер и Гальдер считали, что Красная Армия бросит значительные силы для защиты нефтяных регионов Кавказа.
Хотя Гальдер и был главным стратегом гитлеровской захватнической войны, его обуревали сомнения, вызванные ещё робким сопротивлением в военной среде. Будучи бесспорно талантливым военным, он хотел, чтобы операция «Тайфун» увенчалась успехом, но как политически мыслящий человек он понимал, — курс Гитлера ведет Германию в пропасть.
Наступление началось с атаки немецких танков под командованием Хайнца Гудериана (Heinz Guderian). Спустя два дня вперед двинулась основная масса войск. Гальдер писал домой: «Сегодня мои солдаты начали наступление на Москву. Они движутся фронтом шириной в 500 километров! Я отчаянно боролся за эту операцию. Я привязан к ней как к ребенку, из-за которого пришлось вынести немало страданий».
Потсдамский военный историк Кристиан Хартман (Christian Hartmann) написал в своей великолепной биографии Гальдера: «Вначале казалось, что начальник генерального штаба не ошибся в своих прогнозах. Советы ожидали, что вермахт воспользуется своими успехами на юге, к внезапному перемещению приоритетов они были практически не готовы».
Три немецкие танковые группы окружили огромные советские соединения под Вязьмой, образовав два отдельных котла западнее Брянска. Более 660 тысяч красноармейцев попали в плен, 1,25 тысячи танков и 5,4 тысячи артиллерийских орудий оказались утрачены.
Гальдер был в восторге: его наступление развивалось «прямо-таки по классическим канонам». Уже на шестой день наступления, восьмого октября, начальник генерального штаба стал размышлять о том, как лучше осуществить захват Москвы. 13 октября он отдал приказ «овладеть областью вокруг Москвы, окружив город плотным кольцом».
Но потом все изменилось в мгновение ока: начались осенние дожди. Хартман пишет, что «до конца октября немецкое наступление завязло в непролазной грязи». На дорогах, по которым танки должны были мчаться к Москве, не было твердого покрытия. Некоторые лошади погибали, слишком глубоко погружаясь в грязь.
О «продвижении моторизированных частей в оперативном смысле» не может быть и речи, сказал Гальдеру главнокомандующий группой армий Центр, генерал-фельдмаршал Федор фон Бок (Fedor von Bock) 26 октября 1941 года. Кроме того, оказалось, что имеющие материально-технические средства переоценили, поэтому снабжение войск было практически парализовано. В то же время изменение погоды позволило советским войскам привести расположение своих частей в соответствие с теперь уже очевидной целью вермахта.
Выступая третьего октября 1941 года в берлинском Дворце спорта по случаю начала кампании «Зимняя помощь»*, Гитлер заявил, что «этот противник уже сломлен» и что Советский союз «больше никогда не поднимется». Тремя неделями позже прогноз фюрера опровергли, при этом обе стороны понесли огромные потери.
Примечание:
*Зимняя помощь (нем. Winterhilfswerk des Deutschen Volkes, WHW — зимняя помощь немецкого народа) — ежегодная кампания в нацистской Германии по сбору средств на топливо для бедных.
Свен Келлерхофф (Sven Felix Kellerhoff).
Свежие комментарии