С какой целью определенными силами делаются все новые и новые «вбросы» относительно «перестройки» и ее «лидеров»? Побередить лишний раз душевные раны миллионов людей, ставших жертвами чудовищного предательства страны ее руководителями и кошмарных экспериментов, которые эти деятели впоследствии над ними проводили? Или обелить репутацию тех, кто сперва уничтожил мощнейшую мировую державу – СССР, а затем едва не угробил и Россию? Право слово, нас считают или слишком наивными, или начисто лишенными памяти.
Понятно, что в истории нашей страны, писаной господами либералами, Ельцин выступает в качестве этакого «мессии», сумевшего пойти дальше «пророка» «перестройки» Горбачева, который все-таки не нашел в себе силы официально заявить о взятии курса на развал СССР и полный демонтаж социализма. Более молодой, более радикально настроенный и более решительный лидер сумел довершить то, что начал его предтеча. Он сделал необратимым процесс, который к ужасу ждавшег конца Советского Союза Запада, еще мог быть заторможен, а то и вовсе остановлен.
Примерно такую версию и пытается излагать Борис Николаевич в своих мемуарах, отрывок из которых нынче и стал поводом к обсуждению его взаимоотношений с Михаилом Сергеевичем. Он-де «разочаровался в Генсеке» из-за того, что тот хотел вести страну по «неправильному пути измененного социализма», а истинные реформы «забалтывал». Ельцин же в своей прозорливости уже тогда мечтал привести наш народ к сияющим вершинам «подлинной демократии» и «рыночного общества». Тем самым, которые, как мы помним, чуть не закончились полной гибелью России.
Еще фантастичнее звучат ельцинские утверждения относительно того, что он «осторожничал», поскольку «боялся гражданской войны». Это он-то, агнец и голубь мира, отдавший приказ бить по Белому дому из танковых орудий, боялся кровопролития? Ельцин изо всех сил пытается выставить себя «радетелем России», выступавшим против союзного государства в любой форме исключительно в силу того, что «налоги опять стали бы уходить в центр, а России осталось бы непонятно что». Позволю себе предположить, что на самом деле всё было несколько иначе. Даже совершенно иначе.
В рвавшемся с определенного момента к верховной власти буквально любой ценой Ельцине воплотился классический тип удельного феодала. Этакого боярина, абсолютно не желающего делить с кем-либо собственного «святого» права «володеть и княжить» над «своими» людишками. И, кстати говоря, обдирать их, как липку – в первую очередь. Вот как раз в силу этого он и стал тем самым предельно деструктивным лидером, на которого с определенного момента начал делать ставку «дирижировавший» сперва «перестройкой», а затем и развалом СССР Запад. И Борис Николаевич не жалел усилий для того, чтобы ставка эта была сделана именно на него.
В реальной истории его противостояния с Горбачевым и союзным партийным руководством и близко нет ни «благородства», ни захватывающей дух лихости, которые ему приписывают по сей день некоторые адепты. Сплошное виляние, череда поддавков и откровенных обманов.
Вспомним вкратце эту далеко не красящую Бориса Ельцина хронику. Вознесенный на самый верх партийной карьеры теми же силами, которые продвигали Горбачева, уже на ноябрьском Пленуме ЦК 1987 года, Ельцин (на тот момент первый секретарь Московского горкома КПСС) обрушивается с нападками на Егора Лигачева, более других его по карьерной лестнице и двигавшего. Вещает о «слишком медленных темпах, которыми ведётся перестройка». Этот раунд он проигрывает с треском – «вылетает» с высокой должности, а заодно и из кандидатов в члены Политбюро.
Что происходит дальше? Ельцин слезно кается в «ошибках». Пишет просительные послания лично Горбачеву, умоляя «понять и простить». Главное – восстановить в столичных первых секретарях. То ли пытается свести счеты с жизнью, то ли очень умело инсценирует такую попытку (что скорее всего), хворает сердцем... Михаил Сергеевич проявляет непростительное легковерие – и летом 1988 года Ельцин оказывается на трибуне ХІХ всесоюзной партийной конференции, с которой ... вопреки всем клятвам и посулам повторяет свое «крамольное» выступление, да еще в более жестком варианте. Того же Лигачева он требует немедля вывести из Политбюро. Звучит обиженно-удивленное: «Борис, ты не прав!»
Эта фраза, говоря в современных терминах, на годы становится всенародным мемом. А Ельцин, тем временем почувствовав вкус к борьбе без правил, переносит свою схватку за власть из партийной плоскости, где у него нет ни малейших шансов, в область «демократических органов». Правдами и, по большей части, неправдами становится депутатом Верховного Совета СССР. Используя открывшиеся возможности, он продолжает натуральную информационно-пропагандистскую войну против Горбачева. Он бьет его как раз тем оружием, которое именно Михаил Сергеевич и дал в руки «перестройщикам» - не стесняясь применяет называемую «гласностью» возможность безнаказанно смешивать с грязью кого угодно и что угодно.
Что было позднее – мы все прекрасно помним. Август 1991 года, ГКЧП, низложение Горбачева, роспуск и запрет КПСС... Декабрь 1991 года, сговор в Беловежской пуще, крах Советского Союза. «Исторический» звонок Ельцина Джорджу Бушу: «Мы сделали это!» Ельцин боролся с Горбачевым не за «демократию», «свободу» или, тем паче, «будущее страны». Он зубами вырывал право стать новым наместником Запада на территории самого крупного обломка великой державы. В этом и преуспел. Разрушители страны своё дело сделали, попутно занимаясь элементами борьбы друг с другом. Расхлёбывать пришлось народу - во многом приходится до сих пор.
Александр ХАРАЛУЖНЫЙ.
Свежие комментарии