Для меня имя Солженицына было известно с детства. Когда я проходил с дедом мимо бывшей ивановской пересылки, что на Рабфаковской. Мой дед мне говорил, а вот тут ваш Солженицын пару ночей провел. Почему Солженицын был мой, я не понимал. Да и кто такой - тоже. Мне еще и десяти лет не было. Видимо, это была манера разговора деда-фронтовика. И я просто смотрел на низенькое, обшарпанное и покосившееся здание.
Постановочная фотография, сделанная уже после того, как Солженицын стал известным писателем
Мне очень долго жужжали в уши, что Солженицын - гениальный стилист, что у него великолепный язык, что он документален. Уже в конце 70-х - начале 80-х мне удалось познакомиться с тем, что у нас опубликовали: "Матренин двор", "Случай в Кочетовке", "Один день Ивана Денисовича". Ну, интересно, но не более того. Явно не выше на голову всех остальных. Потом в конце 80-х к нам повалили другие его произведения, которые сначала легли на подготовленную почву, а затем я начал замечать нестыковки. И чем дальше, тем больше. А "Красное колесо" вообще убило жутким косноязычием. Но я отклонился от темы.
Почему арестовали Солженицына
Это произошло 9 февраля 1945 года. Вэтот день командира батареи звуковой разведки 68-й Севско-Речицкой пушечной артиллерийской бригады 48-й армии 2-го Белорусского фронта капитана Солженицына, кавалера ордена Отечественной войны II степени, ордена Красной звезды арестовали в соответствии с распоряжением № 4146 заместителя начальника главного управления контрразведки «Смерш» НКО СССР генерал-лейтенанта Бабича.
Дело было в Восточной Пруссии. А 7 июля того же года Александр Солженицын был приговорен к 8 годам исправительно-трудовых лагерей и вечной ссылке. Так за что же был арестован будущий нобелевский лауреат? Имеется несколько версий.
Первая версия
Она появилась с первого же дня выхода "Одного дня Ивана Денисовича". Звучит так: был арестован за антисоветскую деятельность по ложному доносу. Кстати, к вопросу о доносе мы вернемся чуть позже.
Вторая версия
Она исходит от капитана второго ранга Бурковского, который сидел вместе с будущим писателем в Экибастузском лагере. Звучит так: Солженицын выходил из окружения и попал в плен. Правда, в биографии этот факт нигде не отмечается, хотя Солженицын эту версию позже озвучивает в "Архипелаге ГУЛАГе".
Третья и четвертая версия
Она находит свое подтверждение в воспоминаниях самого Солженицына и в рассказах его друзей. Солженицын был арестован за переписку, которую вел в годы войны со своими друзьями, в которой позволял себе крайне вольные высказывания в адрес советского руководства и лично в адрес Сталина.
Сам Солженицын пишет об этом так: «Наше (с моим однодельцем Николаем Виткевичем) впадение в тюрьму носило характер мальчишеский. Мы переписывались с ним во время войны и не могли, при военной цензуре, удержаться от почти открытого выражения своих политических негодований и ругательств, которыми мы поносили Мудрейшего из Мудрых».
«Своим сверстникам и сверстницам я дерзко и почти с бравадой выражал в письмах крамольные мысли» - писал позднее Солженицын.
Позднее, уже в эмиграции, Солженицын напишет: Содержание наших писем давало по тому времени полновесный материал для осуждения нас обоих». А в интервью, данном французскому телевидению, Александр Исаевич скажет: «Я не считаю себя невинной жертвой. К моменту ареста я пришел к весьма уничтожающему выводу о Сталине. И даже со своим другом мы составили письменный документ о необходимости смены советской власти».
А вот теперь плавно переходим к четвертой версии, которая легко согласуется с первой. А зачем человек с высшим образованием, боевой офицер, отмеченный заслуженными наградами, вдруг ведет себя как ребенок и официальной подцензурной почтой рассылает крамольные письма своим друзьям?
Историк А. Островский и писатель А. Бушков склонны считать, что это был своего рода "самострел". Под конец войны у многих обострилось чувство страха. Хотелось дожить до мирной жизни. К тому же, Солженицын считал, что победой в Берлине война не завершится и вскоре мы столкнемся с союзниками. Вот и решил убраться подальше от фронта. Хоть куда - хоть в тюрьму, хоть в лагерь.
Так ли это? Не знаю. Но в любом случае он явно подставил не только себя, но и еще нескольких своих адресатов. Не думаю, что на четвертом году войны он был настолько наивен, чтобы считать, что его письма пройдут через цензуру не замеченными.
Владимир ГЛИНСКИЙ.
Свежие комментарии