Эдуард Лимонов о Западном рае

Вчера, на 78-м году жизни скончался Эдуард Лимонов, одна из наиболее противоречивых фигур российского политикума 90-00-х годов. С его биографией можно познакомиться и в Википедии, а я сегодня вам представлю текст одной статьи, напечатанной в советской "Неделе" № 8 (832), 23-29 февраля 1976 года, в которой достаточно подробно цитируется статья самого Лимонова.

Чувство, которое испытывают люди, выехавшие из Советского Союза, чтобы жить в пресловутом «свободном мире», можно выразить словами: «Разочарование и даже злоба к Западу, не оправдавшему надежд».

Вывод этот принадлежит не нам. Его сделал некто Эдуард Лимонов, напечатавший в издающейся в Нью-Йорке эмигрантской газете «Новое русское слово» статью с характерным названием – «Разочарование».

Мы не знаем, кто скрывается за несколько водевильной фамилией Лимонов, но, судя по тому, что он пишет, автору хорошо, не понаслышке, а изнутри знаком мир эмигрантов. Он человек «с той стороны», и именно это придаёт особую убедительность его свидетельству. Столь же показательно, что оно напечатано газетой ультраправой, известной своим стойким антисоветизмом – «Новым русским словом». Заметим в скобках, что не такое уж оно «новое», а трёпанное-затрёпанное и уж никак не «русское» – заокеанский акцент даёт о себе знать в каждой строке. Но дело не в названии…

Вновь и вновь с надрывом, словно разрывая рубаху на груди, повторяет Лимонов это горькое слово. «Разочарование налицо, – пишет он. – Речь идёт о разочаровании бывших советских граждан, воочию увидевших западный мир… оказавшихся наконец в благословенном «свободном мире».

Чем же не понравился им Запад при рассмотрении не из прекрасного далёка, а в упор, лицом к лицу? Многим. И прежде всего тем, что он вдребезги разбил миф о себе самом как о мире социальной гармонии и потребительском рае, каким рисуют буржуазное общество его апологеты.

«В нехорошее для Запада время приехали эмигранты, – сетует Лимонов. – Инфляция, дороговизна, безработица, неуверенность в завтрашнем дне, забастовки…»

Что же, симптомы болезни названы верно, а вот тон явно не тот. Будто речь идёт о курортниках, не угадавших сезона и попавших под обложные дожди! А дело ведь в том, что хорошие времена для Запада кончились. Сотрясающие его социальные бури – это не сезонные колебания погоды, а величина постоянная, заданная раз и навсегда.

Более 13 миллионов человек насчитывает армия безработных только в «большой шестёрке», объединяющей самые развитые страны капиталистического мира – США, Японию, ФРГ, Францию, Англию, Италию. В среднем на 10 процентов подскакивает в них за год стоимость жизни. Цифра зловещая, но усреднённая. А вот в Англии, к примеру, которую даже партнёры по «шестёрке» не без злорадства именуют «больным человеком Европы», в прошлом году цены на продукты питания, предметы широкого потребления, плата за газ и электричество повысились на 25 процентов. По утверждению такого вполне респектабельного свидетеля, как газета «Гардиан», каждый восьмой житель Британских островов находится на уровне, дающем, по официальной статистике, право на пособие по бедности.

Вполне естественно, что массированное наступление на жизненные права трудящихся вызывает всё более мощную ответную волну забастовочного движения.

Вот самая сжатая сводка с фронта классовых битв только начала этого года. США: забастовка 1.400 механиков и электриков в Нью-Йорке, 1.900 преподавателей в Мадисоне, 4.400 учителей в Питтсбурге. Требование – привести заработную плату в соответствие с непрерывным ростом стоимости жизни. Италия: забастовка рабочих предприятий компании «Зингер» в Лейни, протестующих против решения администрации вышвырнуть на улицу 2 тысячи человек. Англия: забастовка тысячи рабочих предприятий «Бритиш стил корпорейшн» в Южном Уэльсе, вызванная намерением владельцев компании прибегнуть к массовым увольнениям. Франция: продолжавшийся более года захват рабочими судостроительного завода «Аллоамарин» в Канне завершился победой бастующих.

Недуги капиталистического строя предстают ещё рельефнее на фоне грандиозных социально-экономических итогов развития нашей страны в минувшей пятилетке. Динамичный рост экономики, стабильные цены, полная занятость населения. Объём промышленного производства увеличился на 43 процента. На новые мероприятия по повышению жизненного уровня народа Советским государством было израсходовано в 1,7 раза больше средств, чем в предыдущем пятилетии. Реальные доходы в расчёте на душу населения увеличились на 24 процента. Более чем 75 миллионам человек была повышена оплата труда, ещё примерно у 40 миллионов доходы возросли за счёт увеличения пенсий, пособий и стипендий.

Сравнение столь же разительное, сколь и напрашивающееся! И «бывшие советские граждане», как свидетельствует «Новое русское слово», очень скоро тоже начинают сравнивать. «Когда приходит время платить за квартиру, – пишет Лимонов, – он (эмигрант) со вздохом вспоминает дешевизну квартплаты, газа и электричества в СССР, вздыхает он и обменивая доллар на два жетона для проезда в метро, полдоллара – это вам не 5 копеек. То, что казалось агитационными приёмами там, на бывшей родине, здесь порой обрастает плотью и становится доводом. И надо признать, множеству эмигрантов… эмиграция кажется иной раз трагической ошибкой».

Личная трагедия – такова высокая, но по строгому счёту справедливая цена, которую приходится платить за политическое недомыслие. Надо отдать должное «свободному» западному обществу: практический курс политграмоты, который оно преподаёт своим новым гражданам, отличают наглядность и предельная убедительность!

Проходит совсем немного времени, пишет Лимонов, и среди эмигрантов, особенно молодёжи, начинается процесс радикального «полевения». Люди, покинувшие по своей воле страну, где давным-давно и навсегда уничтожена эксплуатация человека человеком, вдруг начинают ощущать в себе «знакомую по советским учебникам классовую ненависть к богатым слоям западного общества».
Это ещё одно открытие, которое делают для себя политические недоросли, попавшие в мир истэблишмента: выставленное напоказ имущественное неравенство, кричащие социальные контрасты. Любое повышение цен, ударяющее человека труда, а ещё больней эмигранта, даже не по карману, а по желудку, для сильных мира сего лишь дополнительный источник доходов.

Новоявленный член общества потребления, очень надеявшийся преуспеть в нём, довольно скоро обнаруживает, что «путь наверх» для него закрыт, а вниз он уже катится. Там, на покинутой родине, он, не ценя и не замечая этого, как мы не замечаем воздуха, которым дышим, был на каждом шагу окружён заботой государства, мог в любой момент опереться на помощь и поддержку любого из сограждан. Здесь он предоставлен самому себе и должен каждодневно вести борьбу за существование по волчьим законам мира капитала.

«Они проигрывают, – меланхолически констатирует Лимонов, имея в виду эмигрантов, – ибо не знают неписаных законов, привычек, нюансов западного мира».

И вот плачевный итог, с безжалостной точностью зафиксированный «Новым русским словом»: инженеры вынуждены работать рабочими, юнцы, мечтавшие поездить и посмотреть мир, едва зарабатывают на пропитание, честолюбцы, лелеявшие надежду на литературные лавры, узнали, что даже «свои» писатели здесь редко живут на литературный заработок. Многие разбрелись грузить ящики или убирать магазины. Кое-кто успел получить «вэлфер» – пособие по безработице, другие мечтают о нём…

«Труднее всего приходится интеллигенции, – пишет Эдуард Лимонов. – Более всего страшна не чёрная работа, страшна необходимость перестроиться психологически, стать не тем, кто ты есть, потерять себя. Мне лично горько видеть седого поэта, получающего вэлфер, или писательницу, лепящую пирожки».

Читаешь эти строки и думаешь: каким же чудовищным цинизмом надо обладать, чтобы о людях, потерявших родину и оказавшихся на помойке буржуазного мира, с трескучим пафосом писать, как это делают иные борзописцы на Западе: «Они выбрали свободу!»
Кстати, о свободе. Как же обстоит дело с теми самыми политическими свободами, которых на Западе вроде столько, что хоть пруд пруди? И тут «Новое русское слово» вдруг прямо так и заявляет: полноте, кому они нужны, эти политические свободы? Во всяком случае не эмигрантам!

Лимонов, оказывается, провёл нечто вроде социологического исследования среди людей, выехавших на Запад из СССР в последние годы, и получил любопытные результаты. Он подробно перечисляет мотивы, по которым люди, опрошенные им, покинули родину, классифицирует социальные прослойки эмиграции, не забыв при этом поименовать «фарцовщиков и спекулянтов» с оговоркой, что не вкладывает в эти «почтенные слова обидного советского смысла», и, наконец, заключает: «парадоксально, но никто, оказывается, не думал о политической свободе».

И правильно, между прочим, делал, что не думал! Чуть ниже сам Лимонов популярно разъяснил, что такое «свобода» по-американски. Цитируем: «Форм несвободы в этом мире множество… Американцы сами говорят о своей свободе так: «Я могу выйти на улицу с плакатом: «Долой президента!» Но я не могу выйти с плакатом: «Долой моего босса!»

Доходчиво? Дальше некуда!

Статья Лимонова напечатана под рубрикой «В порядке дискуссии». Но, думается, дискутировать особенно не о чем. Разбитое корыто, у которого оказались «бывшие советские граждане», – это не предмет для полемики, а вещь самая что ни на есть очевидная, наглядное учебное пособие всё из того же политического ликбеза.

Если о чём и спорить, то о частностях.

Лимонов, к примеру, хоть и пускает слезу, но тут же вытирает её кулаком и пытается хорохориться. Он знает, сколько заявлений с просьбой разрешить вернуться в СССР лежит в советском посольстве в Вашингтоне, но утверждает, что «их написали самые слабые, истеричные, склонные к эксцессам люди». Себя Лимонов, видимо, к ним не относит. Он из числа тех, кто считает: «Следует набраться терпения», побарахтаться, авось в конце концов выплывешь!

Пусть барахтается. Нам же хотелось бы вернуться к тем, кто, не желая следовать его примеру, молит о возвращении на родину.
Вот перед нами фотография. Она напечатана в другой эмигрантской газете – «Русский голос». В отличие от уже знакомого нам «Нового голоса» эта газета, выходящая в США с 1917 года, правдиво рассказывает выходцам из нашей страны, по разным причинам оказавшимся на чужбине, о том, что происходит на их далёкой родине и в мире.

Четверо «слабых, истеричных, склонных к эксцессам людей» изображены на снимке: слесарь Макс Конный, токарь Иосиф Ройзман, журналист Григорий Рубенчик, режиссёр Владимир Шныпарь.

Трезво и честно рассказывают они о том, что произошло с ними. Одурманенные сионистской пропагандой, они эмигрировали из СССР, оказались в Израиле, но, едва вкусив прелести земли обетованной, стали искать обратный путь. Дорога лишений привела их в США.

«Пожалуй, даже в богатом русском языке трудно найти точные краски, чтобы описать положение, в каком находятся сейчас многие сотни людей, эмигрировавших их Советского Союза, – говорится в письме. – Обездоленные, несчастные, потерявшие смысл в жизни, они мытарствуют по свету в поисках лучшей доли. Но после того, что потеряно, вряд ли отыскать лучшее».
После опубликования письма в «Русском голосе» на квартиру, в которой жили его авторы, был совершён налёт. Озверелая банда сионистов учинила в ней разгром. Макс Конный получил серьёзное ножевое ранение. Полиция, прибывшая на место происшествия с «небольшим» опозданием, доставила жертв налёта в госпиталь…

Грустная и поучительная история! К ней можно было бы прибавить много других, удивительно на неё похожих.

В заключение хотелось бы сказать лишь одно. В новом советском паспорте значатся простые и гордые слова: «Гражданин Союза Советских Социалистических Республик». Право относить их к себе – высокая честь.

В.Джалагония, Б.Чехонин. // "Неделя", № 8 (832), 23-29 февраля 1976 года.