Развал Союза привел к тяжелым последствиям для всех республик СССР, но для Таджикистана, Молдовы и Грузии первый период самостоятельного существования оказался страшным, он ознаменовался войной. Анархия, гражданская воина, тысячи беженцев – вот через что прошли эти республики.
В Грузии это осложнялось тем, что война разделила народы, населяющие эту страну по национальному признаку. В ее итоге два региона, Южная Осетия и Абхазия практически добились самостоятельности, на грани отделения балансировала преимущественно населенная грузинами-мусульманами Аджария.
Как я уже писал ранее, огромную деструктивную роль в этом сыграл Звиад Гамсахурдия.
Петр Мамрадзе знает лично основных политиков Грузии последних тридцати лет. В 1990-х и начале нулевых он занимал пост главы администрации президента Шеварднадзе. При Саакашвили был депутатом парламента.
Петр Мамрадзе, прямая речь (здесь и далее по публикациям РИА Новости):
«Такие лидеры, как Гамсахурдиа, прямо кричали на митингах: «Надо очистить Грузию от этнически чуждых элементов!»
«Звиад говорил о необходимости жестко ограничить рождаемость негрузинского населения, потому что оно размножается с катастрофической быстротой»
«В июле 1989-го в селе Эредви, на границе с Южной Осетией, он обратился к людям так: «Осетины — это индоевропейские свиньи. Надо взять веник и совок и вымести их через Рокский тоннель!»
«Про абхазов выражался в том же духе — это-де спустившиеся с гор дикари, которых надо сбросить в Черное море. Ну какую реакцию это могло вызвать у абхазов и осетин?»
«Гамсахурдиа был президентом страны всего несколько месяцев, но этого оказалось достаточно. Все пошло вразнос. После его свержения из тюрем выпустили уголовников, в том числе рецидивистов. Они занялись тем, что любили и умели делать, — грабили и убивали».
«Структуры власти фактически рухнули. «На их место пришли незаконные вооруженные формирования», —говорит Мамрадзе. — Они были везде — во всех районах Грузии, в Южной Осетии и Абхазии.
На волне всеобщей анархии банды националистов двинулись на Южную Осетию и Абхазию, грабя, насилуя и убивая на своем пути. Происходило это под националистическими лозунгами, но подоплека была одна – желание «отжать» ценности, машины и дома. Часто абхазом или осетином могли объявить и грузина, желая завладеть его собственностью.
Однако шло время, раны, нанесенные войной, постепенно рубцевались, начало восстанавливаться доверие между народами.
«До лета 2004-го, когда Саакашвили приступил к своим авантюрам, положение менялось к лучшему. Свободно ходил автобус Тбилиси — Цхинвал. Наши осетинские друзья ездили лечиться в Тбилиси, их дети учились тут в университетах. Были и неформальные, но рабочие контакты между правительствами. Действовала ярмарка в Эргнети, десятки, если не сотни тысяч людей в ней участвовали. Бизнес и торговля объединяли лучше всяких деклараций. Иностранные наблюдатели прямо говорили: на ярмарке в Эргнети возвращаются доверие и дружба. Да и в отношениях с Абхазией особых проблем не было. Все постепенно налаживалось».
К военному решению осетинской проблемы Саакашвили подтолкнуло решение аджарского кризиса.
«Москва тогда заняла подчеркнуто нейтральную позицию, отдав приказ дислоцированным в Аджарии военным не вмешиваться. У Саакашвили возникли иллюзии, что Россия стерпит и авантюру в Цхинвале. Он убеждал в этом всех и, похоже, верил в это сам».
В 2004-м Саакашвили организовал «гуманитарный марш» на Цхинвал, который в Южной Осетии восприняли резко отрицательно. Н президента-авантюриста это не остановило. Отношения между Тбилиси и отколовшимся регионом опять ухудшились.
«Осенью 2007-го Саакашвили окончательно выбрал вариант блицкрига. Он накачал военными силами Цхинвальский регион и Кодорское ущелье. Зимой 2008-го объявил, что к Новому году и Рождеству все беженцы из Абхазии вернутся домой, встретят праздники в тепле. Произнося такие речи, демонстративно смотрел на часы».
По наблюдениям Мамрадзе, в Вашингтоне, где в общем-то поддерживали грузинского лидера, воинственность Саакашвили не встретила понимания. «По поводу войны Райс на него орала, срывая голос: If it happens we’re out — если это случится, мы будем в стороне! Она публично признавала в фильме, снятом после конфликта, что говорила Саакашвили: если затеешь войну, поколения грузин не увидят НАТО как своих ушей!»
Во время «пятидневной войны» с эксцентричным поведением Саакашвили ознакомился не только узкий круг приближенных, но и зрители по всему миру. Мамрадзе вспоминает эпизод в Гори. Тогда грузинский лидер привез туда главу французского МИД Бернара Кушнера, чтобы показать последствия обстрелов. «Увидев какой-то самолет в Гори – он рванул с места, сказал, что всем надо срочно бежать.
Тристан Цителашвили — кадровый военный, командовал батальоном грузинской армии «Пантера», воевал в Абхазии. В 2008-м служил в Министерстве обороны.
Прямая речь:
«Я сам лично приезжал в Цхинвал, когда был начальником департамента. Свободно там ходил, встречался с осетинскими командирами. Никто не хотел войны. Приказ от Саакашвили был неожиданным для всех. Даже для готовых ко всему военных»
К перспективам политического урегулирования он относится без особого оптимизма.
«По обе стороны есть те, кому выгодна напряженность, кто ее провоцирует. И с осетинской, и с грузинской. Им не нужно примирение»
«Мы никогда не войдем в НАТО, я в этом уверен. Однако если у нас будет самостоятельная политика, Россия нас поддержит в налаживании отношений с осетинами и абхазами. А дальше все зависит от нас самих. Но это если мы будем исходить из собственных интересов. А сейчас в Тбилиси все слушают американского посла. Как он скажет, так и делают»
«Абхазы решили устроить винный фестиваль в Италии. Наш МИД вмешался и попросил запретить. А если бы наоборот — помочь им? Ведь мы говорим, что они наши братья, наши сограждане. Почему мы не относимся к ним так, как говорим? Нам надо четко сказать: да, при Саакашвили и Гамсахурдиа были допущены страшные ошибки, но они не повторятся».
Михеев Сергей, по материалам РИА Новости
Свежие комментарии