Если бы Европейский Парламент вдруг каким-то волшебным образом исчез, то для функционирования Европейского Союза не изменилось бы ровным счетом ничего. Брюссельские чиновники могли бы даже просто прозевать это событие. Хотя однажды по его вине может исчезнуть и сам ЕС.
Обычно кажется, что создание фасадных, показушных структур не несет в себе никаких рисков. Раз уж их власть вполне иллюзорна, то теоретически они не должны располагать возможностями значимого влияния на реальность. Европейский Парламент, если присмотреться к его полномочиям, как раз и являет нам образцовый пример таких фасадных институций. Со времен первых прямых выборов евродепутатов в 1979 году, он занимал нишу дискуссионной площадки. Заседающие в нем политические пенсионеры или деятели, так и не смогшие занять свое место в политике своих стран, получили возможность проведения милых дебатов или столь же милых авантюр, которые никого не интересовали. Будущее европейского единства выковывали настоящие политики в Париже, Бердлине и Брюсселе. Однако согласно точки зрения, навязанной отцами-основателями Евросоюза - Жанном Монне и Робертом Шуманом - он в своей зрелой форме должен был иметь общими не только правительство и армию, но и парламент в полном смысле этого слова. Вот только такой переуступке власти должно было сопутствовать естественнное исчезновение национальных государств, а прежде всего и самих национальностей. "Мы не создаем коалицию государств, мы объединяем людей", - любил говаривать Жан Монне.
И все же вопреки теориям выдающегося провидца сложно углядеть, чтобы в Старом Свете происходил такой процесс. Если взглянуть на амбиции католонцев или шотландцев, то сразу видно, что даже малые национальности, лишенные собственной государственности, вовсе не собираются отказываться от своей самоидентичности. И точно так же государства (особенно крупные) не хотят отрекаться от заботы о собственных интересах. Даже если они противоречат идеям единой Европы (пример: газопровод Северный поток).
Результатом столкновения идей Монне с прозой жизни и стал Европейский Парламент. Единственное учреждение в союзных структурах, о личном составе которого, а также о доминирующих в нем политических и идеологических течениях, - решают обычные обыватели. Все остальное является результатом компромиссов, созданных властями стран-членов. И как в конечном итоге выглядит такой компромисс, решают не избиратели, а политики из стран, наиболее значимых и способных при этом группировать вокруг себя самые большие группы мелких коалиционеров. И вот, не собираясь изменять этому правилу, в трактатах, заключенных в начале XXI века в Ницце и Лиссабоне, роль европарламента несколько модифицировали. И жители Евросоюза получили тогда учреждение, которое по старой польской поговорке можно было бы назвать так: "ни собака, ни выдра".
Если речь идет об избрании депутатов и участии партий в выборах, то соблюдаются все стандарты классической демократии. А вот заканчиваются они сразу же после подсчета голосов избирателей. Европарламент для того, чтобы принять какой-либо закон, обязан обратиться с предложением к Еврокомиссии, чтобы та сама его представила. Чиновники в Брюсселе этот закон могут отклонить или просто игнорировать в течение длительного времени, что даже удобнее, поскольку не рождает необходимости давать письменное обоснование решения. Причем в трактатах не определяется, как именно такое обоснование должно выглядеть, и Еврокомиссия может его свести к одному предложению: "Нет, потому что нет". Для сохранения видимости демократии европарламент был наделен правом объявления вотума недоверия Еврокомиссии. Однако, для того, чтобы такое решение прошло, необходимо присутствие более половины евродепутатов, из которой более двух третей должны поддержать это решение. Пока еще такое никогда не удавалось.
А вот евродепутаты же совершенно бессильны перед исполнительными актами, издаваемыми ЕК. Они имеют право требовать их изменения, но Комиссия может тогда ответить " нет, потому, что нет”, игнорируя волю единственного демократического института ЕС. Чтобы вытереть слезы, трактаты дают депутатам право решать, принимать ли бюджет ЕС. За исключением того, что он всегда является результатом трудного компромисса между отдельными государствами, и трудно представить, почему депутаты бы его отвергли.
Ключевые прерогативы Европарламента были скроены именно так, чтобы он служил фиговым листком для двух основных „центров власти”, то есть: Европейской Комиссии и Европейского Совета. В то же время авторы трактатов из Ниццы и Лиссабона позаботились о том, чтобы у еврдепутатов не было возможности оказывать реального влияния ни на решения лидеров стран ЕС, ни на оставшихся де-факто вне всякого контроля избирателей комиссаров из Еврокомиссии.
К этим хитроумным намордникам подкинули еще и "золотую клетку", которая в год обходится в 2 млрд. евро. О сказочных зарплатах депутатов регулярно пишут СМИ, потому что они знают, что читатель будет завидовать людям, получающим не только сказочную зарплату (6710 евро в месяц на руки), но и карманные деньги на еду (313 евро в день), возмещение затрат на проживание, командировочные расходы, деньги, выделенные фондом на офис, помощников, консультантов, тренеров, любовниц/любовников, etc. (24 526 евро в месяц). Союз гарантирует им и сословные пенсии (прим. 6 тыс. евро в месяц от 63 лет), при этом ничего от них не требуя. В довершение всего эго депутатов ласкают даже работающие в здании Европарламента курьеры, ежедневно одетые в элегантные фраки - рубашки с жабо и белые перчатки, - готовые откликнуться на любой кивок евродепутата. „И если все это воспринимать, как прекрасные, чудесные 5-летние каникулы, за которые к тому же ты получаешь деньги, то тут можно прекрасно повеселиться”, – подчеркивал в 2014 году брюссельский корреспондент итальянской газеты "La Stampa” Марко Дзатеррин.
Тем не менее, несмотря на свою фасадность и роскошное предложение для вожделенных развлечений, уже давно Европейский парламент перестал быть местом для приятных забав. Во-первых, потому, что народы не хотят (вопреки теории) исчезать, а во-вторых, потому, что в него пустили англичан и поляков. Те же быстро заметили, что раз, будучи евродепутатом, нельзя влиять на решения, принимаемые в ЕС, то всегда можно позаботиться о том, что беспокоит родную страну. Как эффективно использовать этот форум для пропаганды идей, совершенно противоречащих тем, которыепровозглашали Монне и Шуман, показал Найджел Фараж. Сегодня признанный "отцом Брексита" политик в самой Великобритании всегда оставался на обочине политической сцены и после своего жизненного успеха, вероятно, там же и останется (nota bene только что приобрел права на пенсию, причитающуюся евродепутатам). И если бы не это показушное учреждение ЕС, он никогда бы не смог похвастаться тем, что смог оказать влияние на ход истории Европы.
После отплытия Великобритании из ЕС все знаки на небе и земле указывают на то, что теперь страной, наиболее приковывающей внимание, станет Польша. По крайней мере, если речь идет о времени, которое ей будут уделять евродепутаты. Правда, с формальной стороны, не имеет никакого значения, состоится ли во время нынешней каденции 23, или, может быть, 32 дискуссии о статусе правосудия в III Польской Речипосполитой. Точно так же обстоит дело с количеством и содержанием резолюций, проголосованных по этой теме. Как метко однажды заметил Фараж ,в этой игрегораздо важнее законов и правил становятся эмоции, которые при помощи Европарламента генерируются в собственной стране.
В повседневной жизни гражданам Германии, Испании, Италии, Франции или, конечно, Польши глубоко фиолетово, чем занимается Европарламент. Не говоря уже о том, чтобы следить за дебатами, которые в нем постоянно происходят. Все меняется только тогда, когда вопрос непосредственно касается их. Помимо спора по поводу ACTA 2 (постановка интернета под контроль), внимание уделяется привлечению на обсуждение в ЕП внутренних конфликтов в той или иной стране. И тут прекрасный образцовый пример являют поляки. Загнанная в III Речипосполитой в угол оппозиция ищет в ЕС союзников, которые помогли бы ей в борьбе с правящим лагерем. Правда, Европарламент сам ничего не может, но только на его заседаниях можно публично унизить представителей ПиС (правящая партия Право и Справедливость), и воспользоваться их одиночеством. Таким образом, получая реванш за уничтожение оппозиции в польском Сейме,Э а заодно и демонстрируя своему электорату, что они не совсем бессильны. Интересно, что у другой стороны тоже нет причин жаловаться. Истеричные выступления европарламентариев Платформы (оппозиционная партия "Гражданская платформа") и леваков, плюс то, как они голосуют при последующих резолюциях, позволяет правительственному телевидению проправительственным СМИ использовать вызывающие ряд ассоциаций эпитеты, такие как: „Ярмарка”. То есть, регулярно навешивать на оппозицию ярлыки предателей Родины. Благодаря Европейскому парламенту можно разжечь (в последнее время как бы ослабевшие) в стране эмоции и позаботиться о том, чтобы сильно поляризованная политическая сцена не подвергалась деполяризации.
Поскольку Польша уже много раз была предшественником новых тенденций, возможно, это произойдет и на этот раз. Во многих странах ЕСа старые центристские партии (как ХДС/ХСС и СДПГ в Германии) последовательно теряют избирателей в пользу молодых партий, преимущественно радикально правых или левых. Этот факт способствует быстрой поляризации политической сцены и нарастанию эмоционального подъема среди избирателей. Уже через четыре года этот процесс отразится на новом составе Европарламента. В то же время ничто не указывает на то, что брюссельская бюрократия и правительства стран ЕС хотят наделить его полномочиями, превратив его из фасадного учреждения в настоящий парламент. Таким образом, он останется институтом, полезным в тех областях политики, в которых прекрасно себя чувствовали английские евроскептики и поляки. Это, похоже, предвещает, что фасад может в будущем сыграть на Старом Континенте ту роль, которая Монне и Шуману, а также следующему поколению строителей Европейского Союза, даже не снилась.
Анджей Краевски. "Dziennik".
Первод с польского Владимира Глинского.
Свежие комментарии