На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Картина дня. Финансы

46 246 подписчиков

Свежие комментарии

  • В С
    Какая то смерть у них лёгкая.В Запорожской обл...
  • Андрей Шишинов
    А что самое печальное, - если сейчас проводить выборы, то ушибленные на всю голову кастрюлеголовые стадом побегут гол...Залужный в Лондон...
  • vitaly yanushkevich
    Он не только Монастырского убил, а сколько безымянных братских могил, засекреченных, по Украине.Депутат Рады обви...

ЕГЭ не панацея, но дорогостоящее средство усугубления

С момента «удачного» проведения эксперимента под названием Единый Государственный Экзамен не один июнь не обходится без скандалов: скажем, в этом году было выявлено более 200 000 нарушений, а на само проведение экзамена потрачено почти 1 млрд 200 млн. рублей (в четыре раза больше, чем в прошлом году).

При этом больше 100-бальников, несмотря на решение снизить «планку» по математике и русскому языку, не стало. Эти новости заставляют лишний раз задуматься: а нужен ли ЕГЭ в том виде, в котором он существует сейчас?

По большому счету, ничего плохого в ЕГЭ нет: если прежде школьные выпускные экзамены больше напоминали эдакий междусобойчик и по факту мало что решали, то теперь это унифицированный и внятно контролируемый механизм проверки знаний. Правда, практическая польза от такого инструмента больше распространяется не на будущий цвет нации – действительно развитых школьников, готовящихся поступать в МГУ, МГИМО, СПГУ и другие престижные вузы, а на слабых троечников и двоечников, которых, по моему 5-летнему опыту работы в школе, от 70 до 40%. Они особо не стремятся к получению знаний и уже в 11 классе определяют для себя планку: слабенький вуз или армия и кривая удачи в будущем (примеров успешных людей, получивших подобное образование, в России предостаточно). Если раньше преподаватели могли «нарисовать» им троечки, то теперь их возможности четко определены и запротоколированы. Тем же, кто планирует получать хорошее образование, строить карьеру в бизнесе или развивать науку, ЕГЭ в тягость по целому ряду причин.

Прежде всего, ЕГЭ – откровенно слабый инструмент проверки знаний на достаточно высоком уровне. Если взять за пример экзаменационные задания по английскому языку, бросается в глаза неочевидность ответов и неясность критериев оценки творческой работы (так называемого writing или части С): складывается ощущение, что целью этих заданий является не проверка уровня владения языком, а соответствия некоему формату, который, к слову, является совершенно непонятным ни выпускникам, ни преподавателям. Подготовить абитуриента уровня upper elementary (немногим выше начального) или pre-intermediate к гарантированным минимум 70 баллами  можно за год, занимаясь с абитуриентом всего один раз в неделю, однако для успешного прохождения первого курса на многих гуманитарных факультетах в МГУ этих знаний, скорее всего, не хватит. В то же время абитуриенты, которые готовятся к экзаменам именно по английскому языку и на момент поступления рассчитывающих на уровень advanced – которые отлично готовы к прохождению самых сложных университетских программ (включая business English) - могут получить на ЕГЭ всего 80 баллов в связи с особенностью требований к выполнению заданий и не пройти по конкурсу. Получается реминисценция старой шутки: «вам шашечки или ехать»?

Тем не менее, результаты ЕГЭ в вузах являются приоритетными: далеко не все институты и университеты имеют свои вступительные испытания, а те, что имеют, обязаны учитывать результаты ЕГЭ при зачислении. Конечно, не стоит идеализировать советскую систему вступительных экзаменов в вузы, но при ней каждый вуз мог предъявлять свои требования к абитуриентам, которые, кстати, сам же доводил до их сведения через подготовительные курсы и экзаменационные программы. Сейчас этот, безусловно, надежный элемент проверки невероятно сильно урезан. В результате, по моему мнению, к которому присоединяется еще два десятка других преподавателей МГУ им. Ломоносова, средний уровень первокурсников падает год от года. Более того, в этом году впервые среди студентов, направленных на комиссию по отчислению, необычайно много тех, кто учится на бюджетном отделении (то есть за деньги государства, стало быть их ЕГЭ были достойны весьма серьезного конкурса). Вряд ли это случайность.

Отменять ЕГЭ, с такой болью и скандалами внедряемый в российскую систему образования в течение вот уже пяти лет, безусловно, смысла не имеет, однако его значимость для будущих абитуриентов явно преувеличена, не говоря уж о том, что стоимость его проведения никак себя не оправдывает (система видеонаблюдения не отменяет коррупцию). ЕГЭ может быть логичным дополнением к аттестату зрелости – своего рода печатью, подтверждающей, что абитуриент действительно заслужил те оценки, что в нем стоят. Однако его значение при зачислении в вузы, заимствование из образовательных систем Великобритании и США, уже привело к возникновению целой категории людей, приходящих в вузы не для получения знаний и интеллектуального воспитания в определенной сфере (то есть научиться мыслить категориями своей будущей профессии), а для решения задач по получению диплома. По выпуску из приоритеты не меняются – они превращаются в пресловутый офисный планктон.

Корень зла дискредитации российского высшего образования, включая ведущие вузы, впрочем, не только в этом: низкий социальный статус преподавателей и откровенное обесценивание знаний и умений посредством ЕГЭ привел к потере уважения к педагогам в первую очередь со стороны школьников и студентов. Дополнительным фактором тут стало изменение правого статуса преподавателя и студента: перед законом преподаватели фактически никак не защищены. Скажем, если студент нагрубит мне прямо во время занятия, я не имеют права его выгнать – если я это сделаю, он запишет мои слова на диктофон и явится в деканат с юристом. В МГУ созданы специальные комиссии по этике, которые разбирают подобные инциденты (как правило, в пользу преподавателей, но проблемы им все равно гарантирует), во многих же вузах их нет. Полезным, в этой связи, представляется принятие закона об уголовной ответственности за оскорбление преподавателей, которое приравнивается к оскорблению государственного должностного лица, но эта мера больше похожа на заплатку на дыре, нежели на попытку решить системную проблему. Регулярные инициативы по увеличению заработных плат преподавателей ощутимого эффекта не приносят – зарплаты все равно в разы меньше, чем в развитых странах. Возможно, помогла бы оптимизация госбюджетов на образование (в сторону повышения благосостояния педагогов), однако, видимо, этот не входит в интересы ни властных структур, ни руководства вузов.

Фото: Shutterstock.com

наверх