Журналист издания Medya Gnülüğü вспоминает историю своего знакомства с Владимиром Жириновским. Он рассказывает, какую роль политик сыграл как в России, так и в Турции.
Двухкомнатная квартира, напоминающая коробку, в районе Сокольники, считай, вдали от центра Москвы. В одной из комнат – диван, который также может быть кроватью, одеяло и плед. Небольшой коридор, в котором едва помещается стол с факсом, заполнен рекламными брошюрами. В комнате поменьше – диван, два кресла, библиотека, полная книг, а на стене под стать традиции висит ковер.
Дата – 28 мая 1991 года.
Я встречаюсь с Владимиром Жириновским. Звоню в дверь квартиры под номером 115 ровно в 15.00, как и обещал, но никто не открывает. Я решаю подождать у подъезда, потому что хочу обязательно встретиться с этим человеком. Минут через 15-20 он приходит, и мы вместе идем в его квартиру.
Причина, по которой я хотел встретиться с Жириновским, заключалась в том, что он баллотировался на первых в истории России президентских выборах, назначенных на 12 июня того года. Но, что еще важнее, я узнал, что Жириновский изучал тюркологию и владеет турецким языком. Эпоха – советская, Российская Федерация является важнейшей из 15 республик в составе союза. Участие в президентских выборах в России кандидата, который знает турецкий язык, безусловно, заслуживает освещения в печати.
Сидящий напротив меня Жириновский владеет турецким очень хорошо и говорит бегло, хотя не практиковался уже много лет. Проскальзывают ошибки, присутствует акцент, но он не использует в разговоре ни одного русского слова.
Политик не раскрывает ресурсы своей партии, обходит слухи о том, что за ней стоит КГБ, говоря: "Будь я агентом – у меня было бы много денег".
Больше всего меня поразил его приглушенный голос, который то и дело начинает нарастать, иногда переходя в крик, и руки, которыми мой собеседник беспрестанно жестикулировал, словно желая доказать свои слова, что создавало впечатление, будто он спорит со своим визави. Еще одна интересная деталь заключалась в том, что он внезапно сам начинал злиться на то, что говорил, и погружался в совершенно другое настроение.
В Турции с Жириновским произошел интересный случай. В 1969 году в Бандырме, куда будущий политик отправился на стажировку, его арестовали на том основании, что он занимался пропагандой коммунизма, раздавая значки с изображением Ленина (а по его словам – Пушкина), и это событие неизбежно врезалось в его память.
Наше интервью было опубликовано на первой странице "Миллиет" (Milliyet) от 30 мая того года под заголовком "Был выгнан из Турции, стал соперником Ельцина".
Тогда я не был особенно впечатлен нашим почти часовым разговором. Мой собеседник был интересен и симпатичен, но у меня сложилось впечатление, что он нечестен и легко может солгать.
Не только я, но и советская пресса не воспринимала его всерьез. Однако 12 июня, когда в стране открылись избирательные участки, всех ждал большой сюрприз. Борис Ельцин, как и предполагалось, набрал почти 60% голосов, второе место опять же ожидаемо занял бывший председатель совета министров Николай Рыжков, при этом никто не мог допустить, что Жириновский сможет получить поддержку 6,2 миллиона избирателей, что соответствовало 8% голосов.
Когда я позвонил Жириновскому на следующее утро, он был опьянен победой. "Я бы выиграл, если бы Ельцин не примешал к выборам коррупцию. Я полон решимости, я буду участвовать в каждых выборах до тех пор, пока меня не изберут президентом Советского Союза", – говорил он. Жириновский полагал, что преподал хороший урок тем, кто не воспринимал его всерьез, и был прав.
Политик сдержал свое слово. Хотя в конце того года Советский Союз распался, Жириновский действительно участвовал во всех последующих президентских выборах, а возглавляемая им Либерально-демократическая партия (ЛДПР) – во всех парламентских выборах.
Между тем вышедшая в "Миллиет" новость о том, что Жириновский в молодости был задержан в Турции по обвинению в пропаганде коммунизма, освещалась и в советской прессе, некоторые педалировали эту тему, но в политической суматохе того времени об этом быстро забыли.
Российская общественность считала Жириновского "шарлатаном" или "клоуном", однако около 10% избирателей симпатизировали и находили смешными меткие замечания политика, который выступал с националистическими лозунгами, демонстрировал враждебное отношение к коммунизму, прославлял русских, говорил все, что взбредет в голову, предлагал бомбить то или иное место, имел готовые ответы на все вопросы. С одной стороны, к тому, что он говорил, невозможно было относиться серьезно, а с другой – если бы он нашел возможность воплотить свои взгляды в жизнь, то мог бы стать опасным лидером. Жириновский высказывался о мытье сапог в Индийском океане, требовал, чтобы Турция выплатила многомиллионную компенсацию за его арест в молодости, говорил, что Турция будет разделена, что все страны, расположенные между Россией и Германией, исчезнут, сказал однажды литовскому журналисту: "Балтика принадлежит России, мы вас уничтожим", – и призывал к спасению белой расы. В дальнейшем, когда Турция сбила российский самолет, Жириновский также требовал атаковать Стамбул ядерным оружием.
День 4 октября 1993 года, когда Ельцин расстрелял здание парламента, находившегося в руках оппозиции, вошел в российскую историю как позорная дата.
На парламентских выборах, состоявшихся через два месяца после этого события, 12 декабря 1993 года, партия Жириновского – ЛДПР совершила, казалось бы, невероятное и заняла первое место, набрав 23% голосов, в том числе из-за того, что крыло коммунистов провалилось.
Утром 13 декабря я пришел в штаб-квартиру ЛДПР, где обнаружил сотни российских и иностранных журналистов, карауливших Жириновского у зала, где проходило заседание партийного руководства. Они находились там несколько часов, дожидаясь момента, когда смогут поговорить с ним, задать ему вопрос, запечатлеть "победную позу".
Вскоре дверь открылась, Жириновский вышел и сразу же попал под обстрел вопросов представителей СМИ. Мне вдруг пришло в голову задать вопрос по-турецки, чтобы привлечь его внимание. Я знал, что политику нравилось говорить на турецком языке.
Как только Жириновский услышал вопрос на турецком языке, который я буквально прокричал в этом бедламе, сначала его взор, а потом и сам политик устремились ко мне. Тем временем местные и иностранные журналисты, услышав незнакомый язык, невольно замолчали, и наступила тишина.
Естественно, Жириновский был в очень хорошем настроении. Говоря со мной по-турецки, он направился к лестнице. Армия разгневанных журналистов, покорно, хотя и нетерпеливо, ожидавшая окончания нашего разговора, следовала за нами.
Не спеша пройдя расстояние от третьего этажа до выхода из здания, Жириновский на турецком языке радостно один за другим отвечал на мои вопросы, а я молился, чтобы маленький магнитофон, на который я записывал эту беседу, поскольку не мог делать заметки на ходу, не дал технических сбоев.
Пока мы медленно спускались по лестнице, прошло, наверное, около десяти минут. Перед тем как сесть в служебную машину, ожидавшую у входа в здание, Жириновский игриво пропел слова песни Зеки Мюрена "Sevemez kimse seni benim sevdiğim kadar" (Никто тебя так не будет любить, как я тебя люблю), которые он впоследствии часто вспоминал в прямых эфирах, быстро сел в машину и уехал. Я, конечно, был очень рад, но в то же время ошеломлен, потому что думал, что Жириновский, закончив говорить со мной, ответит на вопросы и других журналистов. Однако я остался один на один с направленными на меня полными ненависти взглядами армии журналистов, которые напрасно прождали несколько часов, чтобы услышать хотя бы слово от Жириновского. Я единственный из всех получил эксклюзив от политика, одержавшего сенсационную победу на парламентских выборах, но подвергся нещадным ругательствам со стороны своих коллег!
Похожая сцена имела место и в 2007 году.
Когда ЛДПР заняла третье место на парламентских выборах, взоры вновь обратились на Жириновского.
На следующий день после выборов в здании Государственной Думы РФ состоялась пресс-конференция. Оглядев зал, я увидел сотни журналистов, дожидавшихся Жириновского. Шансы улучить момент задать вопрос среди такого большого количества людей были очень низки.
Я вышел из зала и стал ждать лидера партии в коридоре.
Вскоре он появился в сопровождении телохранителей. Я попытался приблизиться к нему, но охранники преградили мне путь. Жириновский несколько секунд пристально смотрел на меня, словно вспоминая, после чего дал знак телохранителям "пропустите", и я тут же бросился к нему. Мне опять помогло то, что я турецкий журналист.
Безумец в России
Жириновский, привлекший внимание и западной прессы после своего успеха на выборах 1993 года, обрел определенный вес в российской политике, в связи с чем я написал книгу под названием "Последний царь Жириновский – безумец в России", опубликованную в 1994 году издательством "Миллиет яйынлары" (Milliyet Yayınları), и подробно изложил свои взгляды.
Действительно ли Жириновский верил в то, что говорил, или просто хотел привлечь внимание? Трудно сказать. Он изобретательно назвал свою партию "Либерально-демократической", однако на самом деле придерживался ультранационалистических взглядов, граничивших с заигрыванием с фашизмом. На мой вопрос о политических взглядах он сказал по-турецки: "Я не правый и не левый, я центрист, центрист".
Журналист Али Сермен (Ali Sermen) в предисловии к моей книге сравнил политика с Гитлером, отметив: "Жириновский – решительный туркофоб. На страницах книги вы можете в подробностях найти то, как Россия будет относиться к Турции, если Жириновский придет к власти. Вне всякого сомнения, всё это продукт больного духа, а не ответственного политика, и направлено не только против Турции".
Жириновский никогда не выступал против Кремля, хотя и он сам, и его партия пытались казаться оппозиционными власти. Напротив, Кремль через него обнародовал общественности то, чего нельзя было сказать открыто. Это был "голос Кремля".
Именно партия Жириновского в конце 1998 года встретила Абдуллу Оджалана (Abdullah Öcalan, лидер Рабочей партии Курдистана – прим. пер.) в Москве и долгое время укрывала его на даче в Одинцовском районе. В те дни некоторые члены его партии даже приходили в московское представительство "Миллиет" и предлагали видеокассету с записью встречи Оджалана за 20 тысяч долларов, но газета отказалась. Факт приема Оджалана в Москве Жириновский в конечном итоге и сам признал в конце прошлого года в одной телепрограмме в России. Конечно, невозможно представить, чтобы в столь важном вопросе он действовал без одобрения или, вернее, без запроса властей.
Жириновский был безумным политиком, который любил делать сенсационные заявления, привлекать внимание, устраивать скандалы, а иногда нести вздор.
Дженк Башламыш.
Свежие комментарии