Пятиминутка параллелей. Она мне периодически необходима, иначе горло перехватывает от прочтения европейских и прочих СМИ, которые совершенно не стесняются и даже напротив соревнуются в том, кто резче, больше и злее сумеет нас оскорбить.
Полагая, что этим они нас унизят и заставят склонить головы.
Спешу их огорчить. Чем ярче разгорается пламя их бешеных страстей - тем в большей степени высвечивается их трусость и слабость.
И утвердил меня в этом снова Федор Иванович Тютчев. Мы уже скоро забудем, что знали долгие годы его лишь как поэта, поскольку все чаще обращаемся к публицистике нашего мудрейшего соотечественника.
Позволю себе процитировать одно его письмо, написанное под впечатлением тех же страстей, которые сегодня мучают меня. Ибо воздух перенасыщен следами фейков о том, что делают российские солдаты в ходе СВО. Я, как и вы, и роликов насмотрелась, и аудио наслушалась про восхищение лаптеногих асфальтом и уличными фонарями. Про те ужасы, что строчат без устали на всех скрижалях мира с одинаковыми заголовками, вообще молчу. Бог судья их авторам, надеюсь в рай он им дорогу перекроет.
Прежде чем прочитать письмо Федора Ивановича, нам важно вспомнить, что в Париж в пору наполеоновской эпопеи наши войска попали не по воздуху. Пришлось нам, отодвинув императора с родной земли, как обычно, прошагать еще и пол-Европы.
Я нашла массу живописных описаний взятия Берлина в феврале-марте 1813 года русскими войсками. Везде масса красочных деталей, объединяет которые одно недоумение со стороны авторов, восхитившихся картиной операции - это почему-то удивительно недооцененная страница военной русской истории.
Из хроники местного журнала 1813 года:
"Ничего подобного уже целый век не было в Берлине! Хрупкие женщины целовали бородатых казаков и лихо прикладывались к фляжкам с простой водкой, которые им подносились в ответ. Разве кто мог в чем-либо отказать людям, которые отвоевали для нас Отечество и готовы были в дальнейшем жертвовать ради нас своей жизнью. Во многих окнах развевались белые платки и повсюду раздавалось тысячекратное Ура".
И никто из современников не озаботился ни литературным, ни кинематографическим ее воплощением. А кто же "Левиафан" и "Доярку из Хацапетовки" за них снимет?
Поэтому ничего по отношению к России и ее заслугам не меняется. Ни в Европе, ни внутри страны.
Просто давно забытое старое время от времени играет новыми красками.
Итак, Федор Иванович Тютчев прочитал в марте 1844 году статью в "Allgemeine Zeitung", где оценивались действия русской армии на Кавказе. И среди странностей, которые он там обнаружил, было утверждение, что "Русский солдат нередко напоминает французского каторжника, сосланного на галеры". А вся статья подробно это утверждение развивала.
Федор Иванович сразу заметил, что столь удивительные мысли пишутся и печатаются в Германии. Он напомнил немцам, что люди, представленные таким образом - те же самые, что почти тридцать лет назад проливали реки крови на полях сражений своей родины, дабы добиться освобождения Германии, крови галерных каторжников, которая слилась в единый поток с кровью ваших отцов и ваших братьев, смыла позор Германии и восстановила ее независимость и честь.
А затем он сказал:
Если вам встретится ветеран наполеоновской армии, напомните ему его славное прошлое и спросите, кто среди всех противников, воевавших с ним на полях сражений Европы, был наиболее достоин уважения, кто после отдельных поражений сохранял гордый вид: можно поставить десять против одного, что он назовет вам русского солдата. Пройдитесь по департаментам Франции, где чужеземное вторжение оставило свой след в 1814 году, и спросите жителей этих провинций, какой солдат в отрядах неприятельских войск постоянно выказывал величайшую человечность, высочайшую дисциплину, наименьшую враждебность к мирным жителям, безоружным гражданам, – можно поставить сто против одного, что они назовут вам русского солдата. А если вам захочется узнать, кто был самым необузданным и самым хищным, – о, это уже не русский солдат.
Тут я могла бы вспомнить то, о чем спорят и простые граждане, и историки - сказал или не сказал маршал Георгий Жуков Константину Рокоссовскому ту знаменитую фразу сразу после взятия Берлина: "Мы их освободили. И они нам этого никогда не простят". Но можно было бы к ней и не обращаться. Она генетически записана у нас на подкорке.
Ее записал там опыт поколений, которых учили наши европейские партнеры из века в век. Но приходило следующее и снова обольщалось. И мы этого не избежали тоже.
Ведь Федор Иванович Тютчев в ХIХ веке поставил диагноз, закончив свое возмущенное публикацией "письмо русского", в сущности, тем же самым выводом, что приходится делать сегодня:
"... я лишь вполголоса раскрываю вам загадку о настроении умов в Германии по отношению к русским. После веков раздробленности и многих лет политической смерти немцы смогли вновь обрести свое национальное достоинство только благодаря великодушной помощи России; теперь они воображают, что неблагодарностью смогут укрепить его. Ах, они обманываются. Тем самым они только доказывают, что и сейчас все еще чувствуют свою слабость".
Наталия Ефимова.
Свежие комментарии