В действительности ничего оригинального в идее Чаадаева, что Россия — страна отсталая и глупая, нет. Чаадаев не сам это придумал, а заимствовал у всё тех же иезуитов, которые часто были воспитателями русских дворян в конце XVIII – начале XIX вв. Начало здесь.
Филокатолики с нашего проспекта. Отчего сошел с ума князь Мышкин
В действительности ничего оригинального в идее Чаадаева, что Россия — страна отсталая и глупая, нет. Чаадаев не сам это придумал, а заимствовал у всё тех же иезуитов, которые часто были воспитателями русских дворян в конце XVIII – начале XIX вв. Все дело в том, что на Западе орден иезуитов был ликвидирован, случилось это в один день, 21 июля 1773 года, по указу римского папы Климента XIV. В тот же день генерал иезуитов Лоренцо Риччи был арестован, а имущество ордена передано светским властям. Т. е. орден иезуитов разгромили приблизительно тем же способом, которым в начале XIVвека был уничтожен орден тамплиеров; в следующем, 1774-м, году инициаторы разгрома, Климент XIV и французский король Людовик XV, неожиданно скончались, как и Филипп Красивый и Климент Vв 1314 году. Это, конечно, всего лишь совпадение, но не обратить внимания на это совпадение тоже было бы неправильным.
Главной причиной разгрома иезуитов на Западе была поднимающаяся волна Просвещения. Католическую церковь в XVIII веке критиковали все, кому не лень, самым известным критиком был Вольтер, призывавший «раздавить гадину». Так как иезуиты были самым консервативным, самый мракобесным католическим орденом, они раздражали пробудившуюся либеральную буржуазию больше всего. На волне этой предреволюционной истерики «Общество Иисуса» (официальное название ордена) и было запрещено. Однако, в России иезуиты неожиданно нашло убежище. Екатерина II, будучи государыней просвещенной и веротерпимой, посчитала репрессии против иезуитов надуманными и позволила им работать и преподавать в России. В 1800 году император Павел, человек в принципе помешанный на рыцарстве, католичестве и всем таком, передал иезуитам церковь святой Екатерины на Невском проспекте (не путайте с лютеранской и православной церквями святой Екатерины, которые в Петербурге тоже есть). Вскоре при этом храме был основан иезуитский колледж, развивший бурную деятельность по «вразумлению» русских дворян. Русские власти некоторое время терпели деятельность «иноагентов», не считая ее особенно опасной, но после разгрома Наполеона в 1814—15 гг почему-то особенно взъелись именно на иезуитов. Судя по всему, на них «настучали» какие-то рьяные православные патриоты. В 1816 году Александр IIзапретил иезуитам въезд в Санкт-Петербург и Москву, а в 1820 году «Общество Иисуса» в России было вообще запрещено, его члены (317 человек) высланы из России по принципу persona non grata, всё имущество иезуитов было конфисковано.
Однако, семена иезуитской работы дали свои плоды, и вскоре в России образовался филокатолический кружок. Имена русских филокатоликов хорошо известны, все они сплошь князья да княгини. Была, например, такая знаменитая светская львица Зинаида Александровна Волконская, «царица муз и красоты», по выражению Пушкина, в 1833 году приняла католичество, предварительно переписав свое имущество в России на сына, дабы не подпасть под действие тогдашнего антииезуитского закона. Софья Свечина, еще одна хозяйка литературного салона, сделалась рьяной католичкой и в 1816 году эмигрировала в Париж. Декабрист Лунин был католиком. Наконец, отдельно нужно отметить фигуру князя Ивана Сергеевича Гагарина, принявшего католичество в 1842 году. Именно к гагаринскому кругу и примкнул Чаадаев, и впоследствии именно Гагарин опубликовал в полном объеме «Философические письма» и «Апологию сумасшедшего».
Иезуитский след в творчестве Чаадаева даже не нуждается в каком-то отдельном исследовании, это хорошо заметно по характерной риторике: у русских, мол, какое-то неправильное, варварское, чересчур «византийское» или «монгольское» сознание, которое было порождено дурной православной церковью, не понимающей ценности рационального и технократического взгляда на мир, созревшего в недрах католицизма еще в средневековые времена. «По воле роковой судьбы, — написал Чаадаев в том самом скандальном, первом «Философическом письме», — мы обратились за нравственным учением, которое должно было нас воспитать, к растленной Византии, к предмету глубокого презрения этих [западных, католических] народов».
Православие! Вот, оказывается, в чем корень всех наших зол, по мысли западников. Вы неправильно думаете! У вас прогресса в голове нет! Вот если бы вы были умнее и обратились в Xвеке не к греческим попам, а, например, к немецкому епископу Адальберту Магдебургскому, в 961 году приезжавшему в Киев и выгнанному с Руси не то молодым князем-язычником Святославом, не то его матерью княгиней Ольгой, уже тогда принявшей христианство именно в его греческом варианте, — вот тогда бы вы были богаты, как на Западе, и кушали бы не вареную полбу, а жареную курочку, и у вас была бы великая культура и образование, Голливуд и фейсбук. Но так как вы сделали неправильный выбор когда-то, то и считать вас за людей мы не будем, а будем называть «схизматиками», «манихеями», «ордынцами» и т. д.
Эта филокатолическая (на самом деле антиправославная) риторика жива и по сегодняшний день и хорошо известна, например, по публичным выступлениям телеведущего Познера, неоднократно заявлявшего, что «Русская православная церковь нанесла колоссальный вред России». «одна из величайших трагедий для России — принятие православия», «православие — безрадостная религия, тяжелая, призывающая ко всякого рода страданиям, лишениям» и т. д. Ничего оригинального в этой мысли, повторимся, нет. Это всего лишь ошалелый огрызок иезуитской пропаганды, который бездумно повторяют люди, выросшие вне национальной среды, не знающие и не понимающие основ восточного христианства.
Нельзя не заметить также, что от русского филокатолицизма буквально один шаг к концепции разрушительной, антисистемной, направленной на уничтожение России как самостоятельной исторической единицы в принципе. Подобную идею озвучивал, например, западник Печерин (не путайте с литературным героем Лермонтова). Печерин прославился тем, что начинал как социалист, но стал католическим священником-редемптористом. Его идея в том, что дикая и азиатская Россия должна погибнуть, чтобы «просвещенная» Европа спаслась.
Резкая антикатолическая речь князя Мышкина в «Идиоте», после которой окончательно Мышкин сходит с ума, — это скрытая полемика Достоевского с Печериным, Чаадаевым и другими русскими филокатоликами. По сюжету романа, Мышкин узнает, что его наставник, которого он очень любил, перешел в католичество. Т. е. писатель как бы противопоставляет реально сумасшедшего русского националиста мнимому сумасшествию Чаадаева. Убежденный патриот, Достоевский внимательно изучал западнические идеи и в качестве альтернативы предлагал идею почвенничества, тоже, впрочем, не оригинальную, а заимствованную Федором Михайловичем у староверов: «„Кто почвы под собой не имеет, тот и бога не имеет“. Это не мое выражение. Это выражение одного купца из старообрядцев, с которым я встретился, когда ездил. Он, правда, не так выразился, он сказал: „Кто от родной земли отказался, тот и от бога своего отказался“… Надо, чтобы воссиял в отпор Западу наш Христос, которого мы сохранили и которого они и не знали! Не рабски попадаясь на крючок иезуитам, а нашу русскую цивилизацию им неся, мы должны теперь стать пред ними…»
Дети декабря. Откуда в России либералы и почему у них ничего не получилось
Другое популярное направление русского западничества, самое, пожалуй, известное — это, конечно же, либерализм. И идеологически, и генетически русский либерализм восходит к декабристам, однако, нужно заметить, что декабризм — также явление вторичное, выросшее во многом из масонских лож, которые в России появились еще при Екатерине Великой. В русском масонстве было два основных направления: консервативно-религиозное и просветительско-мартинистское. Первое направление группировалось вокруг т. н. «елагинских лож», находившихся под негласным покровительством Екатерины (Иван Перфильевич Елагин был директором придворного театра и, разумеется, регулярно докладывал императрице о своей деятельности). Второе направление было сформировано более молодым и революционно настроенным поколением, яркими представителями которого были Новиков, Радищев, Шварц и т. д. В начале 1790-х гг это направление было разгромлено, причем главную роль в разгроме сыграла главная тогдашняя русская «спецслужба» — Тайная экспедиция Сената. Когда в 1796 году Екатерина умерла, Павел I, не любивший матери, приказал освободить арестованных.
Это-то второе направление и подхватили, как эстафету, декабристы. С идеологической точки зрения это был достаточно сумбурный набор романтических представлений об истинном благе и общественном договоре, т. е. основная мысль была в том, что русское самодержавие нужно заменить конституционной монархией по образцу английской; по большому счету, это была просто мода того времени, как модными бывают штаны или шляпы. В самом деле, собирается какая-то дворянская молодежь и рассуждает «между лафитом и клико» о том, что было бы неплохо ввести в России конституцию. Предполагалось с этой целью созвать Учредительное собрание.
Скорее всего, всё это так и осталось бы разговорами, однако, случилось нечто удивительное: провал мятежа 26 (14) декабря 1825 года, казнь его руководителей и ссылка в Сибирь рядовых членов внезапно сформировали вокруг великосветских балбесов ореол героев и мучеников, пострадавших за правое дело. Либеральные идеи начали стремительно набирать популярность среди русских дворян, которые в XIXвеке стали в принципе мельчать, озападниваться и откалываться от русского народа как такового. Просвещенный, хорошо образованный дворянин, знающий несколько языков, умеющий танцевать мазурку и потолковать о Ювенале, перестал быть своим для русского мужика, который был вынужден пахать в поте лица для того чтобы прокормить семью. Идеологией этого замыкающегося на себя дворянского класса и стал либерализм как некое представление о том, что у нас в России всё плохо, а вот на Западе всё хорошо.
К началу XXвека дворянский либерализм трансформировался в достаточно странную политическую силу, требовавшую реформ, но при этом мало задумывавшуюся о русском народе, т. е. главном потребителе предполагаемых социальных преобразований. Очень точно по этому поводу высказался Сергей Юльевич Витте: «Дворянство сто лет добивалось конституции, но только для себя». Русское дворянство всё более разорялось и мельчало, переходя из положения непосредственных владельцев земли в статус земских начальников и либеральных преподавателей университетов. Т. е. сын или внук барина, еще недавно поровшего своих крепостных и вырывавшего им ноздри щипцами, был теперь земским деятелем, который закончил университет и набрался в столицах умных слов про свободу мысли, парламент и конституцию. На практике же такой сынок или внучок мало чем отличался от батюшки: он смотрел на крестьян свысока, с пренебрежением. Эти барчуки никого и никогда не собирались «освобождать», они просто пытались выбить себе удобное место в новом, капиталистическом мире, и английская модель, с парламентом (в который, что логично, избирались бы те же земцы) и конституцией (которая лишала бы реальной власти царя, но развязывала бы руки идейным наследникам декабристов), была им чрезвычайно выгодна.
Именно такого рода либералы и стали главными бенефициарами «революции 1905 года». Провальная русско-японская война привела к массовым выступлениям по всей России. В январе в Петербурге в результате провокации, устроенной священником-социалистом Гапоном, погибло более 100 рабочих. В июне вспыхнул бунт на броненосце «Потемкин». К осени ситуация накалилась до предела, началась всеобщая забастовка, и в результате царь Николай IIбыл вынужден, перекрестившись, подписать знаменитый манифест 30 (17) октября 1905 года, даровавший всем подданным Российской империи свободу печати, совести, собраний, союзов и т. д. Утверждался законодательный парламент — Государственная дума. Т. е. либералы неожиданно легко получили всё то, за что боролись 80 лет, и представлявшая их интересы Конституционно-демократическая партия (кадеты) стала большинством в Думе.
Отречение Николая II от власти в марте 1917 года сделало либералов фактическими правителями России. Однако Временное правительство не смогло удержать власть, потому что широкой поддержки народных масс у них не было. У либералов был шанс показать себя, но они этот шанс бездарно профукали, начав делать непопулярные политические ходы, прежде всего, решив продолжать Первую мировую войну «до победного конца». И в итоге либеральная клика, растеряв политический рейтинг, была естественным образом смещена большевиками. 11 декабря (28 ноября) 1917 года Советское правительство издало «Декрет об аресте вождей гражданской войны против революции»: «Члены руководящих учреждений партии кадетов, как партии врагов народа, подлежат аресту и преданию суду революционных трибуналов». Собравшееся 19 (6) января 1918 года Учредительное собрание погрязло в бесконечных спорах, и в результате было закрыто матросом-анархистом Железняком, произнесшим знаменитую фразу: «Караул устал». Т. е. декабристская программа 1825 года с треском провалилась. Учредительное собрание русскому народу оказалось не нужно, потому либеральные «баре» и «интеллигенты» были давно уже не народ, а западническая «элита».
Возвращение блудного диссидента. Кто и зачем развалил Советский Союз
Революция 1917 года и последовавшая за нею Гражданская война вытеснили из русской политики сами понятия либерализма и западничества. При этом русские либералы оказались в эмиграции на чудесном Западе, путь которого они так стремились навязать глупой России, и вдруг обнаружили, что они никому там, на Западе, не нужны. Особенно эмигрантов поразил печально известный лагерь в Галлиполи, куда союзники (Англия и Франция) временно перевезли остатки Добровольческой армии: с русскими солдатами и офицерами обращались, как с животными, держали в старых бараках, отбирали ценные вещи и т. д. То же самое было и в другом лагере, в Эстонии, куда осенью 1919 года были интернированы остатки Северо-Западной армии генерала Юденича. Ужасы лагерной жизни, голод, тиф, полное бесправие и унижение оттолкнули от западничества даже тех, кто раньше выступал именно с этих позиций. И всё повернулось на 180°! Русские эмигранты начали высказывать идеи антизападнические! Так, например, авторами евразийских идей стали как раз бывшие либералы: Петр Савицкий, Николай Трубецкой и т. д.
В Советской России отношение к Западу было на самом деле очень двойственным. С одной стороны, Запад считался главным, капиталистическим врагом. С другой стороны, большевики активно использовали опыт капиталистических стран, прежде всего, Соединенных Штатов Америки (в частности, Советский Союз активно внедрял в жизнь положения научной организации труда Тейлора и активно сотрудничал с Генри Фордом). По сути, произошел возврат к идеям Петра Первого: модернизировать страну за счет западных технологий. Этот процесс шел очень сложно, болезненно, внутри самой ВКП(б) шла постоянная внутрипартийная борьба, закончившаяся только в 1927—29 гг победой Сталина, взявшего курс на индустриализацию (и на раскулачивание как обратную сторону этого же курса).
Т. е. западничество было как бы встроено в государственную идеологию и периодически давало о себе знать партийными разговорами о том, что нужно вернуться к «истинной ленинской» демократии. Именно это и стало идеологической основой хрущевской «оттепели», а впоследствии и горбачевской «перестройки». И вот почему в 1960-х гг в Советском Союзе стали возникать диссидентские группы, сделавшие своей программой защиту абстрактных «прав человека», демократизацию, свободу слова, совести и т. д. Эти группы не были «засланы с Запада», а просто возникли сами собой, на забвении того исторического факта, что либерализм в 1917 году потерпел в России унизительное поражение, обусловленное отвращением народа к дворянской «элите». Сменились поколения, и теперь в качестве «защитников» прав и свобод выступила уже «элита» красная, советская, дети коммунистов 1920-х гг, многие из которых были расстреляны во время Большого террора, прошли сталинские лагеря, тюрьмы и ссылки. При этом опять считалось почему-то, что на Западе истинные демократические права есть, а вот в азиатской, нищей, тоталитарной России их нет и быть не может. Запад живет богато, потому что у западных людей правильное капиталистическое и либеральное мышление, а вот наш менталитет неправильный, дикий, скифский и коммунистический. Давайте откажемся от коммунизма, и сделаем, как на Западе, и у нас всё сразу же станет хорошо! Системные провалы советской экономики, дефицит элементарных товаров бытового потребления, низкий уровень жизни только способствовали распространению подобных идей.
Внятного ответа на это неозападничество не было. Советская власть откровенно гнила и никакой альтернативы, устраивающей широкие массы, предложить не могла. Разного рода националистические и «имперские» идеи, тоже появившиеся в 1970-х гг, были убоги и представляли собой причудливое переплетение старых славянофильских и черносотенных идеологем вперемешку со всё тем же скрытым западничеством и антикоммунизмом. И в результате события 1917 года повторились с обратным знаком: либералы во главе с Ельциным естественным образом сместили коммунистов, к осени 1991 года попросту растерявших всякое доверие народа, при этом ключевую роль сыграли сепаратистские настроения в союзных республиках («у нас будет независимость, и мы будем жить, как на Западе»).
При этом не нужно заблуждаться: и Горбачев, и Ельцин были западниками. Только первый старался построить страну на модель западных «социал-демократий», а второй устроил в России своего рода «либеральную диктатуру», расстреляв в 1993 году мятежный парламент и прописав себе в конституции суперпрезидентские полномочия, которых не было даже у Николая II. Оба курса оказались для России катастрофическими. Горбачев попросту не понимал, что нужна жесткая рука, а не игра в «гласность» и «гуманизм», а Ельцин, наоборот, решил показать себя эдаким решительным политиком, развязав в 1994 году кровавую бойню в Чеченской республике. Проиграв войну, распродав за бесценок федеральное имущество, провалив экономическую политику, «царь Борис» потерял даже не политический, а исторический рейтинг. Вне всякого сомнения, Ельцин должен быть признан одним из худших правителей за всю историю России наряду с Керенским, Лжедмитрием, Василием Шуйским и Святополком Окаянным.
То есть Запад плохой, а Россия хорошая. Так?
Вовсе не так. Запад не может быть хорошим или плохим, точно так же как не может быть хорошей или плохой китайская, индийская или ближневосточная («исламская») цивилизация. В основе всякой культуры может быть только уважение к историческому пути, традициям и религии всех народов.
Плох не Запад, и даже не западничество в значении «интерес к другой культуре» или «союз с Германией, Францией, Америкой и т. д.», — а неразумное, некритическое, антинаучное и антинациональное подражание чужим богам и политическим моделям, только на том основании, что где-то там «люди лучше живут». И что? Это повод отказаться от национальной самобытности? Признать, что путь, выбранный когда-то княгиней Ольгой и Александром Невским неверен? Что православие и другие традиционные для народов России религии какие-то неправильные, порочные, изуродовавшие наш мозг? Может быть, все ровно наоборот, и мозг изуродован у того, кто пытается навязать свою точку зрения другому народу? Конечно, такая позиция должна быть отвергнута. Конечно, всякое западничество и европоцентризм являются всего лишь глупой попыткой распространить свое геополитическое, экономическое и идеологическое влияние.
Нельзя приходить в чужой монастырь со своим уставом. Нельзя приезжать в Нью-Йорк и плевать на Статую Свободы. И Россию не стоит точно так же критиковать за то, что в русских домах стоят православные иконы, что в протестантской Америке, наоборот, категорически запрещено. Не считаешь это правильным? Не считай. Только делай это у себя дома, пожалуйста.
По большому счету, вопрос только в терминах. Нет ничего дурного в модернизации по западному образцу, в развитии науки или промышленности. И в этом смысле абсолютно прав западник Виссарион Григорьевич Белинский, утверждавший, что России нужны не столько церкви, сколько университеты. Дурное в том, чтобы перенимать чуждые обычаи, которые попросту не приживутся в народе, они будут отвергнуты, а тебе еще и в грудь выстрелят, как Лжедмитрию, а потом затыкают мечами и алебардами.
Западничество, отрицающее самобытность русского, российского, евразийского пути, попросту опасно для самого же западника. Оно не принесет ему ничего, кроме естественного отторжения. Правитель, который будет навязывать стране механический «прогрессивный» курс, не учитывающий национальной среды, только на том основании, что «так принято в прогрессивных странах», обязательно растеряет поддержку масс, даже если он въезжал в столицу на белом коне, и восхищенная толпа бросала в воздух шапки, чепчики и бейсболки с логотипом его партии. В этом и есть искусство правителя — не в том, чтобы навязывать миру свою идею, а в том, чтобы подстраиваться под мир и понимать, что людям нужно на самом деле. А им нужно, прежде всего, уважение к их культуре, а не «вы язычники, дураки, цивилизации у вас нет». Это у тебя цивилизации нет, раз ты с такими заявлениями пришел.
Россия не самая лучшая в мире страна. Во-первых, у нас холодно. Во-вторых, не все в нашей истории было гладко. Революция была. Репрессии были. Еретиков жгли. Мы этого не отрицаем. Но и на «прогрессивном» Западе было все то же самое: королям головы рубили, и репрессии были, и еретики, на костер отправленные. Так почему мы-то хуже? Почему мы дикие варвары и азиаты?
У России, совершенно очевидно, свой, особый путь. Этот путь был выстрадан. Мы однажды выбрали его. Это не значит, что этот путь красив, что он вымощен желтым кирпичом или обсажен фруктовыми деревьями, но свернуть с него — значит погибнуть.
Борис Мячин. Журнал "Лучик".
Свежие комментарии